Герцогиня в изгнании

Треск от магического пожара всё нарастал, шипела расплавленная паутина, но вдруг удача улыбнулась мне. Серое небо как раз в этот момент решило обрушить на нас целый поток мокрого, липкого снега. Тяжёлые хлопья спешно гасили пламя, сминая искры и насыщая всё вокруг влагой. Моего слуха коснулась чужая ругань, но времени злорадствовать не было. Пора давать дёру!

Прижавшись всем телом к спине волка и скрывая как можно сильнее седло, я мертвой хваткой вцепилась в поводья и скомандовала бежать на пределе возможностей. Остальные мои слуги поспешили сделать то же самое. Всё понеслось вскачь.

В ушах свистел ветер, пульс отбивал судорожную дробь, хоть я и пыталась оставаться спокойной. По нервам постоянно били всё новые упокоения моих слуг, при том так часто, что стало ясно: не доверься я интуиции и решись на бой, то точно его бы проиграла. Не знаю, как и откуда, но тут оказалась настоящая армия, которая точно пришла за моей головой!

Мой ездовой волк, чувствуя ответственность за мою жизнь, творил что-то невероятное: то он стелился над землей подобно бесшумному туману, то перелетал препятствия словно птица, пока остальные из стаи ловили своими телами пущенные в нас стрелы. А под конец он невообразимым образом извернулся, выгибая спину и отправляя меня в овраг, щедро заросший кустарником, чтобы тут же броситься на преследователей. Лишь оказавшись на земле, я начала различать звуки. И их оказалось очень много.

Грохот, рык, вой и рев новых огненных заклинаний становились всё громче на фоне затихающего гула дождя. Отмечая всё это краем сознания я, задыхаясь, ползла под прикрытием можжевельника, оставляющего на открытой коже глубокие царапины. Но мне было плевать. Сейчас важно выжить.

Горло сжимало от осознания, что пока я здесь мешу грязь моих слуг истребляют, при том, с обидной лёгкостью, прекрасно зная их слабости. В одночасье меня превратили в жалкую беглянку, которая позорно спасает свою шкуру и как же, бездна их поглоти, было обидно! Пока глаза жгли злые непролитые слёзы, в висках стучало: «Как? Как они это провернули? Я же всё предусмотрела!»

Позади всё тише раздавались крики. Меня искали, и это хорошо. Значит, мне хватило времени скрыться из виду и теперь важно не попасться. Нити, связывающие нежить со мной продолжали рваться, но уже не так часто. Только это меня не обрадовало, потому что такие изменения могли значить одно: моих слуг осталось слишком мало…

Одна связь особенно больно резанула мою ауру — моё грустное умертвие, так любившее кладбище, больше не вернётся в Хильдем. В этот момент, отозвался острым уколом в груди, ведь Лаки оказался недалеко от меня. Кажется, он разбирался с теми, кто подошёл слишком близко к моему следу и тогда-то его упокоили окончательно.

Во рту появился вкус крови. Закушенная губа не выдержала и лопнула, наполняя мой рот противным металлическим привкусом. Однако боли я не чувствовала, потому что разъярённо твердила про себя: «Отомщу. Всем кто приложил руку в этой резне. Найду их по ауре, на которой всегда остается след от встречи с некротической маной. Осталось только выжить!» Только эти мысли позволили мне двигаться дальше, а не развернуться назад и сделать глупость ценой в собственную жизнь.

Овраг закончился резко, являя передо мной усыпанное мелким камнем русло истончившейся реки. Идеальная дорожка для побега петляла, утопая в кустарниках, чем я планировала воспользоваться. Так мой след затеряется, выигрывая для меня ещё больше времени, а дальше первый же хищник станет моим новым скакуном, который домчит меня в, надеюсь, укреплённое поместье.

Мой побег почти удался — звуки боя отдалялись, а нежить служила неплохим ориентиром противников, и потому было легко определить, в какую сторону следует двигаться, чтобы не встретиться с врагом. Но тут, прямо перед цепочкой из валунов, что-то неожиданно схватило меня за ногу.

— Сюда! Некромантка здесь! — Заверещал… леший, оплетая мою щиколотку корнями ближайшего дерева.

— Ах ты, труха нечистая, предать меня вздумал? — поражённо прорычала я, с ненавистью глядя на бывшего союзника. Теперь становилось ясно, из-за кого образовалась лазейка для засады. Видимо проклятый дух испугался, что я не сдержу обещание и лишу его лес жизни, но это его ни в коем разе не оправдывало. Потому, не раздумывая над своими дальнейшими действиями, я зло смеюсь: — Ну что ж, теперь тебе остаётся винить только себя.

Резко наклонившись, хватаю лешего за сухое запястье и, посмотрев в испуганные глаза, без колебаний прошипела:

— Моэрти! — Едва самое опасное слово всех некромантов сорвалось с моих губ, нечисть захрипела, посерела и, закатив глаза, выдохнула комок зелёного света. Тот пометался, пытаясь избежать уготованной участи, и трепыхаясь, устремился к моему браслету, где упокоился без права на перерождение. Сочувствия во мне не проснулось. Предательство я не прощаю и всех, у кого имеется душа, отныне буду наказывать подобным образом. Иной раз, чтобы избежать удара в спину, лучше внушить ужас, потому что уважение продаётся гораздо охотнее.