Гесериада

— Зачем ты плачешь, милый мой соплячок? Не женщина ль ты, а не мужчина, что постоянно клянешь судьбу, вместо того чтобы действовать? Вот я кладу, принеся тебе, твои тридцать белых стрел с изумрудными зарубинами; вот я кладу, принеся тебе, кушанье, разбавленное — приправленное ламскими благословениями, кушанье для твоего собственного пропитания, и мешок овса — для прокорма твоего вещего гнедого коня. Возьми это и поезжай, мой милый Гесер!

Не успел он сойти с места, как все нашел.

— Правду сказала сестрица моя! — говорит. Вложил в колчан тридцать своих белых стрел с изумрудными зарубинами, отведал благословенного кушанья, покормил своего вещего гнедого коня и, пустившись в путь по следам дикого буйвола, опозднился и заночевал в степи. Гнедого своего вещего коня привязал он простыть, а сам на сон грядущий повернулся лицом на север-восток, покрыл голову длинной своею полой и задремал. В полночь подкрадывается дикий буйвол: лизнул-глотнул он раз — у вещего гнедого коня гривы и хвоста как не бывало; лизнул-глотнул другой — у тридцати белых стрел с изумрудами оперенья как не бывало. Говорит тогда вещий гнедой конь:

— Стану подымать я своего Гесера, государя десяти стран, против вот этого, против дикого быка-буйвола!

— Ладно! — говорит буйвол. — Раз так, то вот же тебе, чтоб уж завтра ты меня больше не смел догонять! И с этими словами он выронил Гесеру на лицо свой помет, величиною с гору, и ушел.

Встрепенувшись чуть свет на заре Гесер-хан, государь десяти стран света, сбросил с себя помет, величиною с гору, и завалил этот помет все поле. Встал он, вскочил на ноги, смотрит: его вещий гнедой конь обратился в паршивого гнедого жеребенка-третьяка без гривы и хвоста, а тридцать его белых с изумрудами стрел обратились в тридцать голых стрел без перьев.

— Где же были вы все мои бодрствующие на небе, пока вот что натворил бодрствующий над человеком? Что вы все наделали, вы все, и всякие мои гении-хранители, и вы, три мои победоносные сестрицы! Вот пришел буйвол-зверь, слизнул хвост и гриву у вещего моего гнедого коня и обратил его в паршивого жеребенка-третьяка. Слизнул оперение у тридцати моих белых стрел с изумрудами и превратил их, и оставил мне тридцать белых моих стрел в виде детских стрел без перьев! Так говорил он, и вот птицей-кукушкой прилетели три его победоносные сестрицы, гении-хранители:

— Родной мой, коли хочешь плакать — ворочайся домой! Разве мужество не в соревновании, разве женственность не в слабости? Если берег не обваливается — значит, он скалист. Если муж не сбивается с пути — значит, сердце в нем сокровище бронзокаменное. Вот я несу тебе мешок овса, которым надобно кормить вещего гнедого коня, чтоб отросли у него грива и хвост; вот я приношу тебе ламой благословенной еды, вот я несу тебе и оперенные тридцать твоих белых стрел с изумрудами. Посмотри-ка, хуже ль они прежних или еще лучше стали?

Посмотрел он: стрелы стали как будто еще лучше прежних. Воткнул он в колчан свои тридцать белых стрел, отведал благословенной своей еды, с утра и до вечера трижды в день покормил своего вещего гнедого, стростил ему гриву и хвост. И пускается Гесер-хан в путь, по следу буйвола, обратясь к вещему своему гнедому с такими словами:

— Ах, вещий мой конь гнедой! Или должен ты обскакать зверя-буйвола, или, если не обскачешь, я обрежу твои четыре копыта, взвалю себе на спину седло и узду и ворочусь домой!

Отвечает ему вещий конь гнедой:

— Ах, государь десяти стран! Справедлив наказ моего Гесер-хана. Коль обгонять зверя-буйвола, так я обгоню его, но и ты пускай стрелу так, чтобы, угодив в белое пятно на лбу буйвола, она вышла из правого бока! Если же ты промахнешься, то я, лягнув задними ногами, сброшу тебя и умчусь к небесным твоим сестрам!

— Ладно, пусть будет так! — говорит Гесер-хан, трижды хлещет коня своей волшебной плетью по правой ляжке и мчится. Рассердившись на Гесера, гнедой конь взметнул Гесера по поднебесью. Еле переводя дух, говорит Гесер:

— Ах ты, вещий гнедой мой конь! Уж не сокол ли ты или ястреб, который преследует гуляющего в небе сизо-пегого журавля? Лучше бы, однако, попросту, бежал ты, мой милый, по Златонедрой Земле. Спускается он тогда на златонедрую поверхность и на скаку так расколачивает целину вглубь к ядру ее, что над Гесеровой головой летят от нее комья.

— Ах ты, вещий мой конь гнедой! Уж не крот ли ты иль хорек, который целину буровит? Ах, если б ты, однако, попросту бежал вскачь по Златонедрой Земле да вышел навстречу тому, кто нам надобен!

Мчится конь по-над златонедрой поверхностью и выходит навстречу зверю-буйволу. При помощи своего вещего гнедого Гесер-хан стреляет почти в упор, и стрела его так угодила в белое пятно на лбу буйвола, что вышла наружу через правый бок. Пронзив буйвола стрелой, соскакивает он со своего вещего гнедого, бросает его, подбегает к буйволу и, отрезав от хвоста его три звена, засовывает в рот.

Три его победоносные сестрицы сходят с неба, благоволивши явиться в материальном своем теле: