Гёте. Жизнь как произведение искусства

Если в вопросе сокращения веймарской армии Гёте удалось достичь определенных успехов, то остальные его замыслы во многом так и остались нереализованными. Веймар, негласно признанный культурной столицей германских земель, с точки зрения транспортной доступности по-прежнему оставался «мертвой зоной». Гёте хотел изменить эту ситуацию. По его указанию начались строительные работы по улучшению дорог, соединяющих Эрфурт с Веймаром и Йеной, а также было запланировано строительство нового участка дороги между Веймаром и Наумбургом. Задумки были грандиозные: согласно плану, новые трассы должны были укладываться в несколько слоев и соответствовать английским стандартам. Однако фактически строительство продвигалось крайне медленно. К моменту отъезда Гёте в Италию строительные работы велись уже четыре года, но еще ничего не было готово, зато перерасход бюджета оказался таким огромным, что о дальнейшем строительстве не могло быть и речи, и Гёте, как председатель Дорожно-строительной комиссии, был вынужден объявить о ее банкротстве.

Восстановление рудников в Ильменау – проект, которому Гёте уделял особое, личное внимание – тоже закончился провалом. В феврале 1784 года состоялась торжественная церемония, ознаменовавшая начало бурения новой шахты. Гёте выступил с речью, которая в том же году была напечатана в литературном журнале «Немецкий музей». За прошедшие восемь лет эта была первая публикация нового текста Гёте, на что обратил внимание и издатель: «Гёте уже давно не радовал горячо любящих его читателей новыми сочинениями, но ради практических действий ему пришлось отложить перо»[889].

Гёте, скорее всего, иначе представлял себе свое возвращение к читательской аудитории, но это дело имело для него огромное значение. «Позвольте же нам неравнодушным взором взглянуть на это маленькое отверстие, которое мы собираемся проделать в земной поверхности. <…> Этой шахте, которую мы сегодня открываем, суждено стать дверью – через нее мы спус тимся к потайным сокровищам земли, через нее мы извлечем на свет божий глубоко запрятанные дары природы. Мы собственными глазами <…> сможем с величайшей радостью смотреть и видеть то, что пока существует лишь в нашем воображении»[890].

Когда Гёте произносил свою речь, произошел удивительный случай, который не стерся из памяти слушателей по прошествии нескольких десятилетий. Один из свидетелей вспоминал пятьдесят лет спустя: «Гёте, казалось, отлично помнил свою речь наизусть, долго говорил без запинки, свободно и легко. Но потом он вдруг остановился, словно добрый дух покинул его раз и навсегда, нить мысли была утеряна, и он, казалось, совершенно не знал, о чем хотел сказать далее. Любого другого это привело бы в ужасную растерянность, но Гёте ни на миг не растерялся. Вместо этого он долго, по меньшей мере десять минут, сосредоточенно и спокойно рассматривал своих многочисленных слушателей, настолько завороженных силой его личности, что во время этой затянувшейся неловкой паузы все сохраняли совершенное спокойствие. После чего он, по всей видимости, снова совладал с предметом рассмотрения, продолжил свою речь и виртуозно, без запинки закончил ее, причем так свободно и весело, будто ничего и не произошло»[891].

Тем не менее в этой заминке можно было увидеть недобрый знак. Еще до отъезда в Италию проведение штольни потребовало новых капиталовложений, Гёте пришлось успокаивать старых инвесторов и искать новых, что еще больше портило ему настроение. Находясь в Италии, он напрасно ждал хороших новостей из Ильменау. Только в 1792 году горнорабочие наконец наткнулись на первый рудоносный пласт, который, как выяснилось вскоре, оказался очень низкого качества. Добраться до следующего пласта в 1796 году помешало обрушение и затопление штольни, во время которого несколько человек погибли. Несмотря ни на что, работы на рудниках не останавливались. На одной шахте руду добывали вплоть до 1812 года – лишь тогда рудники были окончательно ликвидированы. С экономической точки зрения это был полный провал, стоивший огромных денег и не принесший никакой прибыли. Гёте, открывший в себе страсть к минералогии, воспринимал закрытие рудников в Ильменау еще и как свое личное поражение. В «Самохарактеристике», написанной в 1797 году от третьего лица, мы читаем: «К коммерческим делам пригоден, если таковые требуют определенного продолжения и если в конечном итоге из них так или иначе возникает нечто постоянное»[892]. Коммерческое дело в Ильменау Гёте вел с немалым упорством, однако создать на его основе «нечто постоянное» ему не удалось.

Прочие его служебные начинания тоже редко заканчивались успехом. В письмах к друзьям он вспоминает образы греческой мифологии – Сизифа, катящего в гору камень, Иксиона, крутящего огненное колесо, и бездонную бочку данаид. Однажды в письме Кнебелю он признается, что думал, что ему достаточно будет лишь править лодкой, но теперь знает, что ему придется самому тащить эту лодку вверх по реке.