Гетопадение

Господин Шульц открыл дверь и вышел на мороз. Спустившись по лестнице, он окликнул сына. Взволнованный, но довольный Октай подбежал к нему начал радостно рассказывать, как лошадь взяла еду у него из рук, а потом упёрлась мордой в бок и начала толкать, словно бы просила добавки. Отец похвалил его за наблюдательность и, погладив по волосам, взял его ладони в свои. Он только сейчас заметил протез мальчика, так хорошо он умел с ним управляться. Не выдавая отсутствие наблюдательности у себя, он отвёл взгляд и воскликнул: «Да ты совсем замёрз! А ну быстро в дом греться!». Отец несколько раз дунул на его руки и растёр их. Октай немного расстроился, что придётся бросить столь интересное занятие, как кормление домашнего животного, но и сам вдруг почувствовал, что замерзает, а потому не стал сильно возражать.

Антон с какой-то едва уловимой радостью наблюдал, как румяный ребёнок, перепрыгивая с ноги на ногу добрался до двери, и, не с первого раза открыв её, зашёл внутрь, впустив в комнату холод. Когда дверь захлопнулось, врач мотнул головой, словно бы стряхивая наваждение, и уверенно повернул в сторону городской площади.

По пути он пытался обдумать и понять, почему вожак не назначил проводником кого-то из отряда. Или хотя бы не захватил с собой свиту из парочки воинов. Умри он здесь, войско оказалось бы обезглавленным, и никто этого даже не узнал бы этого, не говоря уже о возможном кризисе, происходившем сейчас в деревне из-за отсутствия управления. В его глазах Райден уже имел право считаться храбрым и довольно неглупым парнем, возможно, даже в чём-то мудром. Всё это выглядело откровенной глупостью, так что, скорее всего, имело под собой основание и являлось хитрым планом.

Городок показался ему намного более дружелюбным, чем тот, которым управлял Райден. По крайней мере, никто не пытался его убить: на него попросту не обращали внимания. Похоже, здесь привыкли к торговле с людьми, а потому не боялись их. Он осмотрелся: местные были даже ниже, чем Райден, и он ощутил себя жирафом среди зебр. Антон немного походил, по рынку, не оставляя попыток найти хоть что-нибудь, что можно было бы купить на его жалкие три монетки. Неожиданно осознал, что слышит родную речь, непроизвольно обернулся и увидел, как кто-то довольно настойчиво пытается его окликнуть. К нему приближался человек примерно такого же роста, как и он сам. Антон остановился и стал ждать, смотря ему прямо в глаза. Человек схватил руку господина Шульца и затряс её с такой силой, что врачу стало больно. Он широко улыбался, глядя в лицо Антона, который больше не успевал ни на что реагировать и решил предоставить случаю всю волю возможностей.

– Ach du meine Güte («Ах ты божечки ж мои»)! Вы первый человек, которого я здесь встретил за три года. Ну, кроме Фиби, моих парней и других торговцев, разумеется. Какими судьбами в Буролесье?

Антон коротко и неохотно рассказал незнакомцу о том, что с ними произошло, многое упуская и умалчивая. Соотечественник внимательно и участливо выслушал всю историю, посекундно меняя выражение лица:

– Да в Говнолесье любой тебя к людям выведет, не переживай. Можешь нанять одного из моих ребят.

Антон на секунду задумался, и понял, что после всего произошедшего, он не имеет права бросить больного проводника непонятно где и без средств к существованию. Так он рисковал подорвать доверие не только к себе, но и ко всем людям в прицепе. Но, что ещё важнее, он только начал налаживать отношения с ребёнком, а показывать ему дурной пример и отстранять от себя сейчас совершенно не входило в его планы.

— Не думаю, – через силу он отказался от подарка судьбы и тут же пояснил, — У нас почти не осталось денег, а с этим парнем мы точно сочтёмся.

– Ну как знаешь. Отсюда до Гильгена ist nur ein Katzensprung («всего-то прыжок кошки» – рукой подать). Мы с караваном добираемся туда часов за шесть.

Антон окончательно убедился, что имеет дело с торговцем и усмехнулся, отметив, как по-разному к торговле с людьми относятся два народа-соседа. В голове у него сразу выстроился план, по которому это поселение торгует с людьми, а потом продаёт те же самые товары, но уже втридорога, своим более ксенофобным партнёрам. Он зашёл в понятную и комфортную для себя зону авантюр и коварных схем. Никакой чести-мести.

— А вы не планируете в ближайшее время туда отправиться?

Купец почесал затылок и задумался:

– Дня через два собирались, кажется, а что? А, – он расплылся в улыбке, – Понял. Конечно, да, вы можете присоединиться. Кстати, так что у вас там с деньгами? Да не переживай, держи, – он вложил монеты в ладонь Антона, и оттолкнул его руку от себя, когда тот попытался отказаться, – В городе отдашь. На пару дней должно хватить.

Антону было неловко самому просить о таком, тем более человека, имя которого он забыл сразу же, как только его произнесли. Этот внезапный акт эмпатии заставил облегчённо вздохнуть.