Гетопадение

Октай смочил кусочек ваты в нашатырном спирте и поморщился, почувствовав, как пальцы обожгло жидкостью из флакона. Пропитанную спиртом ватку он поднёс к лицу раненого и облегчённо опустился на землю, когда Райден сделал шумный порывистый вдох ртом. Отец и сын около минуты молча сидели на снегу, прислушиваясь к прерывистому дыханию, перебиваемому частым сопением. Антон сгрёб дрожащего Райдена в охапку, прижал к себе, а затем обратился к ребёнку:

– Будем надеяться, что ожога дыхательных путей у этого идиота нет. Помнишь, деревушку, которую мы проезжали полчаса назад? Там просто обязан быть какой-нибудь постоялый дворик.

Райден дёрнулся, когда у него из-за пояса попытались достать два оставшихся мешочка с деньгами. Сквозь сон он услышал, как их содержимое посыпалось на землю. Холщёвая ткань и кожа были кое-где прожжены, но монетки оплавиться не успели. Воин расплылся в снисходительной улыбке, – Идите прямо, человек, – он залился кашлем и перевёл дыхание, – Солнце начнёт опускаться. Увидите деревню. Там, – он сделал глубокий вздох, – Там отдохнёте и наймёте нового проводника.

Октай был слишком потрясён сценой, чтобы продолжать переводить, а врач не стал настаивать и спрашивать. Вместо этого он сложил бинты в несколько слоёв, смочил их водой и, протерев обгоревшие лицо и шею Райдена, перевязал наиболее обожжённые места.

– Мы ведь его не оставим? Скажи, что нет, – Октай бросил на отца умоляющий взгляд.

— Ну, – коротко выдохнул Антон, пытаясь подсадить на спину лошади едва дающего себе отчёт в том, что с ним делают Райдена, — Здесь точно нет, а там – посмотрим, – врач поддержал мальчика и после сам неуклюже вскарабкался на единственного оставшегося коня.

Дзин учуял запах горелой плоти, отчаянно заржал от страха и боли, но был слишком хорошо выдрессирован, чтобы сбросить седоков. Райден едва приподнял голову, простонал что-то, и животное окончательно успокоилось. Они шли на встречу разыгрывающейся метели по своим же пока ещё не засыпанным следам. Лошадь похрамывала на перебитую ногу, тяжело сопела, и седоков на её спине мотало из стороны в сторону.

– Идиоты… всё перепутали, – хрипел Райден кругами ходите… тупицы.

Антон положил ему на лицо свою широкую ладонь и пальцами прикрыл глаза. Через несколько секунд потрёпанный воин уже спал на груди врача.

– Он думает, что мы хотим его обокрасть и бросить, – глотая слёзы объяснил мальчик.

— Но мы же его не хотим, – Антон ласково улыбнулся и, желая успокоить сына, свободной рукой потрепал его по спутанным волосам. Даже хромой и напуганный, конь Райдена был намного более смирным, чем та, другая. Он облегчённо выдохнул, поняв, что править ему не обязательно и мысленно пожелал кобылке, которой ему дали изначально, встречи с волками.

– Но он-то думает, что бросаем. Страшно вот так вот засыпать, когда, возможно, уже не проснёшься, – у мальчика на глазах снова выступили слёзы. Антону было нечего возразить, но теперь он не сомневался: ребёнок знает, о чём говорит не понаслышке.

– Это как в книжке, – тихо пробубнил себе под нос Октай.

– Что именно? – врач почувствовал, как Райден выскальзывает из рук и прижал его крепче.

– Ну, он был в своих доспехах, как в той книжке. Помню, читал про металлического быка. Туда сажали преступника и поджигали снизу.

– Знаю, как нормальный отец, я должен был бы отбирать у тебя такие книги, но видимо, я их тебе и давал. Да?

Мальчик неуверенно кивнул и стыдливо улыбнулся.

— Слушай, сколько себя помню, ещё не разу этого не говорил. Я горжусь тобой. Сынок.

***

Райден проснулся от резкого бившего в нос запаха, постепенно нарастающего жжения в области шеи и собственного глухого стона. Он из последних сил поднял глаза и увидел над собой взволнованное личико. Мальчик подул на ложку и попытался поднести к губам воина. Райден был слишком слаб, чтобы разбираться в ситуации, а потому просто подчинился и покорно раскрывал рот, пока его с ложечки отпаивали тёплым молоком и мёдом. Он испытывал сильнейшую в жизни головную боль, его знобило. Шею ломло, а к горлу подступило рвота, угрожавшая пустить насмарку все плоды упорной работы Октая. Он неловко опёрся на чуть более здоровую руку, привстал, но тут же получил лёгкий толчок в грудь и снова упал на койку.

– Да лежи ж ты, уже, Масленица, – ладонь врача коснулась лба Рэя и прощупала шею. Антон с досадой выдохнул и серьёзно обратился к сыну, — Малыш, спроси, пожалуйста, как он себя чувствует.

Октай сосредоточенно кивнул и перевёл вопрос. Ему нравилось, что папа снова обращается с ним, как с равным и просит вежливо, а не требует и не насмехается.