Гетопадение

– Готово, – радостно воскликнул ребёнок, и вприпрыжку вышел вслед за мрачной дымящей фигурой человека дождя.

В целом, учиться Октаю действительно нравилось, и вскоре учителя успокоились. Он даже стал отличником, а его рисунки стабильно занимали места в конкурсах по рисованию.

***

День не задался с самого начала. Из почтового ящика торчали три бумажки: счета за воду, электричество и использования генетического материала семьи Шульцев© в личных и коммерческих целях.

«Господин Клаус Ульрих Шульц и его супруга Урсула Анна Шульц, урождённая Леманн, с прискорбием уведомляют своего сына Антона Макса Шульца о скоропостижной смерти Тиля Вольфганга Шульца, приходившегося ему дедом… Мы всем сердцем скорбим об утрате…», – врач брезгливо высунул язык, будто бы проглотив что-то кислое, и быстро просмотрел глазами остаток написанного на дорогой гербовой бумаге письма. Он искал цифры и нашёл их:

«Вся семья соберётся на поминальный ужин по адресу Лейпцигерштрассе, 7, г.Санкт-Гильген, Баден-Вюртемберг в 18:30 по местному времени».

Они хотят всей семьёй собраться в его доме, а его предупреждают об этом за день. Он мог бы начать возмущаться, но что бы это дало?

Весь день Антон провёл за подготовкой к ужину. Он не хотел давать себе в этом отчёт, но в тайне боялся встречи семьи с Лукасом. Когда ребёнок вернулся из школы, Шульц младший потащил его в магазин и насильно заставил выбрать себе костюм. То, что он выбрал, Антону не понравилось, а потому он подобрал подходящий сам.

Он отправил Октая спать уже к восьми вечера, вычистил квартиру и заказал доставку еды. Остаток вечера Господин Шульц помнил только приблизительно. На утро он проснулся от бьющего прямо в глаза света и ощущения сухости во рту. Оторвавшись от стола, он поднял глаза и впервые увидел над собой строгий взгляд мальчика. Это было непривычно и неожиданно. Он поднялся, чтобы выяснить, в чём дело. В глазах на секунду потемнело, а к горлу подступила рвота. Октай подошёл ближе и как мог поддержал. Он не сказал ни слова, но его глаза были опущены. Когда Антон немного пришёл в себя, мальчик дрожащим голосом, сдерживая слёзы сказал:

– Господин Антон, извините, я думаю, мне пора идти.

– Что? Почему, солнышко? Куда? Суббота же, – врач встряхнул головой и в упор уставился на него.

– Вы пьёте алкоголь. Как те люди. И как мои родители. Спасибо за Вашу доброту, но лучше уж верните меня обратно. Пока я помню Вас как хорошего человека.

Антон сглотнул и попытался осознать то, что мальчик пытается до его донести.

– Обратно? К человеку, который тебя чуть не убил? – врач протрезвел от такого поворота событий, – Ты хочешь сказать, что он не пил?

– Пил, но, – мальчик выдохнул, его голос треснул, а на пол по очереди упали две крупные слезинки, – Мне на него плевать, а вас я люблю, – он размазал слёзы по лицу, – Простите, но я лучше запомню Вас хорошим.

Врач почувствовал, что его органы сжались в комок, а на лбу проступил холодный пот. Он встал на колени перед плачущим ребёнком, заглянул ему в лицо и сгрёб малыша в охапку. Неожиданно он осознал, что по его собственным щекам струились слёзы, а в горло затекают сопли. Он слышал свой голос ушами, но тело не ощущало, что он говорит, – Солнышко моё, я тебя ему не отдам. Никому не отдам. Если я ещё раз выпью, если тебе со мной будет плохо, я найду другую хорошую семью, обещаю. Пожалуйста, прошу тебя, дай мне ещё один шанс. Клянусь тебе, ты никогда меня таким не увидишь, – мальчик уткнулся носом в его жилет, – Взрослые делают так, когда им плохо. Не все, но некоторые. И я раньше тоже так делал, но теперь у меня есть ты, и это мне больше не нужно. Я не променяю тебя ни на что. На это тем более.

Антон почувствовал, как по его плечу разливается жар и как он идёт дальше, к ушам и шекам.

– Знаешь, мне действительно сейчас тяжело. Но это не потому, что мне трудно с тобой. Ты потрясающий мальчик, и я тебя люблю. Я никому никогда не позволю тебя обидеть.

– Я тоже люблю Вас, то есть, тебя, пап.