Гезат

Дальше заговорили все сразу, причем каждый старался перекричать остальных. Одна половина была за то, чтобы идти на помощь римлянам, вторая — остаться здесь и подождать. Несколько человек чуть не сцепились прямо в шатре. Хорошо, что на совещание запрещено приходить с оружием.

Когда крики стали немного тише, Литовикк громко свистнул. Если бы он воевал, как свистит, стал бы непобедимым военачальником. Присутствующие в шатре сразу затихли.

— Давайте не будем ссориться! — предложил командир. — Пусть те, кто хочет помочь римлянам, отправляются утром к ним, а кто не хочет, остаются здесь. Так нам будет легче договориться с тем, кто победит.

Предложение понравилось почти всем. Эдуи сразу перестали спорить, начали выяснять, кто поедет, кто останется.

— Тех, кто отправится к римлянам, поведу я! — подсуетился Виридомар. — Передайте всем, кто не хочет прослыть предателем, чтобы утром съезжались к моему шатру!

Не знаю, повлияло его обвинение в предательстве или нет, но с нами к римлянам отправилась большая часть эдуйской конницы. При этом их было тысячи три с половиной. Как я и предполагал, до десяти тысяч округлили, чтобы казаться более грозными.

Отряды повстанцев в этих краях были малочисленны, поэтому ехали мы без опаски, попутно сжигая брошенные деревни. Какой отважный эдуйский воин не сделает пакость арвернам, если за это ничего не будет?!

Когда уже подъезжали к римским каструмам, Кон сообщил мне, что среди эдуев есть много отважных воинов, которые не отказались бы служить у римлян, но только под моим руководством. Скорее всего, главным фактором было даже не то, что я фартовый командир, а то, что не эдуй. Каждый мужчина этого племени считает себя самым-самым, поэтому не желает подчиняться другому такому же. Уж лучше чужаку, не так обидно.

— Хорошо, поговорю с Цезарем, — пообещал я.

В легионе не хватает трех турм, так что есть куда расширяться. Мне выгодно иметь больше подчиненных. Когда кто-нибудь погибнет или по какой-нибудь другой причине покинет алу, до момента прибытия замены его жалованье отправится в мой сундук, а когда эдуи разъедутся на зиму по домам, их жалованье за время отпуска будет разделено на три части: половина достанется легату и по четверти мне и трибуну, ведавшему канцелярией легиона.

83

Штурм Герговии начался рано утром. Основной удар наносили с востока, где удобней был подход к поселению. Зато и укрепления там были самые крепкие. На месте Гая Юлия Цезаря я ударил бы с запада и юга, откуда не ждут. Побывал там по-тихому, убедился, что, если напасть внезапно, когда все внимание будет сосредоточено на восточном направлении, то можно будет без больших потерь ворваться в поселение. В отличие от своего дяди Гая Мария, проконсул не любит, когда ему советуют. В день перед штурмом я был в его шатре, испрашивал разрешение нанять еще три турмы. Само собой, Гай Юлий Цезарь в этом вопросе пошел мне навстречу, а стоило заикнуться о том, что лучше штурмовать со стороны нашего каструма, мне приказали выметываться к чертовой матери. Я подумал, что, наверное, неправ, что проконсул всех победит и без моих глупых советов, поэтому смирил гордыню и отправился к своей семье, где моим советам внемлют без возражений, правда, не всегда им следуют.

Мои жены как раз приготовили выловленных утром хариусов. За поеданием вкусной рыбы, запеченной на углях, я раздумывал над выкрутасами моей памяти. До сих пор помнил многое из своей, как я называю, первой жизни, проведенной в двадцатом и двадцать первом веках новой эры. Даже во снах я там. Иногда просыпаюсь, лежу в темноте и думаю, что все перемещения — дурной сон, что я в отпуске, скоро в рейс. Потом пытаюсь вспомнить, что за баба сопит у меня под боком? Чтобы подсветить ее лицо и заодно посмотреть время, начинаю искать мобильник, который обычно оставляю на прикроватной тумбочке, натыкаюсь рукой на саблю или кинжал, которые всегда под рукой — и тяжело вздыхаю. Зато со следующими «жизнями» память шалит, причем чем дальше по времени, тем чаще. Иногда подолгу не могу вспомнить, как звали мою жену и детей в какой-нибудь из предыдущих эпох, не говоря уже про менее значительные факты. Наверное, так происходит из-за того, что мое тело и мозг, как часть его, при каждом перемещении молодеют, освежают накопленное в самом начале. Или еще почему-то, что мне не положено знать, чтобы крепче спал.

На зорьке я по-быстрому перекусил вчерашними хариусами и собрался наловить новых, когда в обоих каструмах затрубили боевую тревогу. Легионы из главного сразу отправились на штурм, а из нашего построились у подножия возвышенности, готовые поддержать, подменить. Одиннадцатый и двенадцатый вскоре подключились к штурму, а тринадцатый переместился ближе к главному каструму. Четырнадцатый остался возле второго каструма. Как догадываюсь, мы должны были отразить атаку повстанческой конницы вдоль реки, если такое случится.