Гезат

— С плохой. Подозреваю, что хорошая будет еще хуже, — ответил он с серьезным выражением лица, из-за чего стал очень похож на Михаила Задорного, я еле сдержал улыбку.

— Глубина в том месте будет низкорослым воинам по подбородок, — выложил я.

— Так ты нашел брод?! — воскликнул он радостно. — Что же сразу не сказал?!

— Ты приказал начинать с плохой новости, иначе потеряешь веру в меня, — не удержался я от подколки.

Гай Юлий Цезарь захохотал от души, после чего хлопнул меня правой рукой по левому плечу и произнес:

— Ты хитрый и злопамятный грек с острым языком, но именно за то я тебя и люблю! — после чего перешел к делу: — Где этот брод?

— Ниже по течению, — ответил я. — Мои воины, нашедшие его, ждут там, когда я привезу обещанную тобой награду.

— Секст, принесу этому жадному галлу три больших мешочка! — весело распорядился Гай Юлий Цезарь, после чего задал следующий вопрос: — Далеко отсюда брод?

— Не очень, до темноты дойдем и переправимся, — ответил я.

— Если сообщишь еще одну хорошую новость, получишь четвертый мешочек! — насмешливо подзадорил он.

— На том берегу нас никто не ждет, — сходу придумал я.

Если и появится какой-нибудь отряд повстанцев возле брода, вряд ли он будет большим. Так что в любом случае я буду прав.

— Секст, захвати еще один мешочек! — крикнул проконсул рабу, зашедшему в шатер, после чего приказал префекту каструма: — Трубить поход, выступаем!

86

В Бибракте прошел съезд всех галльских племен. По сведениям нашего информатора, присутствовали представители от всех крупных племен, за исключением ремов, лингонов и треверов. Последние не воспылали вдруг любовью к оккупантам, просто были заняты отражением нападений германцев, которые решили воспользоваться ослаблением этого племени после поражения, нанесенного римлянами. На съезде прияли решение выступить единым фронтом. Командующим избрали Верцингеторига, что сразу стало причиной раздоров. Эдуи не желали подчиняться арверну. Остальные не желали подчиняться командующему-эдую, потому что не видели среди них равного Верцингеторигу.

Пока кельты совещались и интриговали, римская армия отдохнула и пополнилась. Четыре легиона под командованием Тита Лабиена, погоняв паризиев и прихватив по пути обоз армии, оставленный в Агединке, соединились с главными силами. Теперь под командованием Гая Юлия Цезаря двенадцать легионов и пять тысяч германцев, пришедших по его зову с правого берега Ренуса. Как заведено у германцев, на каждого всадника по пехотинцу, воюют в связке. Лошади у них мелкие, неказистые, но выносливые. Проконсул предложил им верховых, в первую очередь захваченных моей алой и проданных римской армии, которых использовали в обозе, как вьючных, однако мало кто согласился на такой обмен. Со снабжением у нас опять полный порядок, продукты выдаются вовремя и в полном объеме.

Неспешно, в боевом порядке, римская армия двинулась на юг. По слухам, которые, как догадываюсь, распространяются по приказу Гая Юлия Цезаря, мы удираем в Провинцию. Сейчас едем по землям лингонов, одних из немногих «друзей Рима», не примкнувших к восстанию, поэтому грабить запрещено, служба протекает скучно. Четырнадцатый легион шагает в арьергарде, поэтому его конница плетется в хвосте. За нами только германцы. Их предупредили, что лингоны — союзники римлян, но то ли сказали невнятно, то ли не объяснили, кто именно относится к этому племени, потому что германцы постоянно предлагают нам купить самое разное имущество, явно награбленное. Я вымениваю у них зерно и бобы на мясо, добытое охотой. С луками германцы не то, чтобы совсем не дружили, но взаимной любви не случилось, поэтому добывают дичь, загоняя. С отрядом движутся несколько свор крупных лохматых псов, которые постоянно дерутся. Ни одна стоянка не обходится без массовой собачьей схватки. Это любимое развлечение германцев. Пищу псы добывают сами. Хозяева им разве что кости обглоданные швыряют. Я прикормил пару, кобеля и суку, и они теперь следуют за моей арбой и охраняют ее на стоянках.

С германцами у меня сложились хорошие отношения. Не знаю, что рассказал обо мне Бойд, который свободно говорит на их языке, но обращаются ко мне с почтением, как к своим вождям. Эта должность у них выборная. Случайный человек не займет, только проявивший себя в боях. Что ж, по их меркам я бывалый воин, поучаствовавший во многих походах и сражениях. К тому же, командую конницей римского легиона, а германцы знают, что на такую должность не римлянину трудно пробиться.