Гезат

Утром выпала роса. Взошедшее солнце зажгло капли на листьях и травинках, превратив ненадолго в подобие сияющих бриллиантов. Над ними кружили белые бабочки, то ли принявшие капли за цветы, то ли собравшиеся напиться. Несмотря на длиннющую жизнь, я до сих пор не знаю, пьют бабочки воду или нет? Видел, что они садятся стайками на влажную землю, но не уверен, что для утоления жажды. В кронах деревьев беззаботно щебетали птицы. На счет птиц я точно знал, что пьют, причем не только воду. Через дом от моего был пивной бар. Летом мы пили пиво на свежем воздухе, расплескивая его. Так вот воробьи, скорее всего, самцы постоянно прилетали, чтобы поклевать объедки, намоченные пивом, да и при возможности пили пиво прямо из лужиц. Иногда так наклюкивались, что выпадали в осадок. Лежит такая птаха на высоком столе кверху лапками и судорожно подергивает ими в пьяном забытьи.

Думнорикс был трезв, что большая редкость для богатого кельта, но казался мне из-за своего глупого поступка такой же безмозглой птахой. Если задумал что-то, так подготовься основательно, а не действую на эмоциях в надежде на авось, и будь постоянно на чеку. Эдуйский вождь ехал впереди отряда из пары десятков воинов и о чем-то весело разглагольствовал, размахивая правой рукой, а левой расслабленно держа повод. Шлем и щит были закреплены на крупе коня поверх мешка с чем-то объемным, надеюсь, с ценным. Облачен в кольчугу с рукавами до локтя поверх черной рубахи. Пояс с золотыми ромбовидными накладками. Черные штаны заправлены в высокие темно-коричневые сапоги. На шее золотая гривна с большими красными камнями в каплевидных окончаниях. На запястьях по два золотых браслета, а на пальцах шесть перстней, золотых и серебряных. Конская сбруя тоже обвешана золотыми и серебряными овальными бляшками. В общем, довольно выгодная жертва.

Думнорикс повернулся к одному из своих холуев, который скакал слева и чуть позади, и в этот момент я выстрелил из лука. Стрела еще была в полете, когда послал вторую. Воин, скакавший справа от вождя, увидел первую стрелу и успел крикнуть «Берегись!», но было поздно. Преодолев кольчугу, она воткнулась Думнориксу в живот. Вторая попала чуть выше, в район солнечного сплетения, но вошла глубже, почти по оперение. Вскрикнув от боли, эдуйский вождь резко повернулся в мою сторону. Лицо его, наверное, от боли, потому что вряд ли понял, что уже покойник, хотя промучиться может еще несколько часов, сразу побледнело и осунулось, стало похоже на маску, обозначавшую в греческом театре горе и печаль. Думнорикс схватился правой рукой за верхнюю стрелу — и в этот момент сознание, а может, и жизнь, покинуло его. Резко накренившись влево, эдуйский вождь свалился с коня. Брякнулся довольно шумно, будто мешок с металлической посудой.

Эти звуки как бы послужили сигналом для свиты Думнорикса. Доблестные эдуйские воины, даже не проверив, жив он или нет, развернулись и рванули галопом, оставив после себя облачка пыли, которая осела медленно. Окружение любого лидера состоит из людей, подверженных тем же порокам. Если он хвастун и предатель, то его холуи — суперхвастуны и суперпредатели. Что они только что и доказали.

Думнорикс был еще жив. Расширенные от боли зрачки были направлены на меня, но не уверен, что эдуйский вождь видел, кто перед ним. Наверное, уже разговаривал со своими богами, пытаясь выторговать что-нибудь за предательство живых. Думнорикса сперва вытряхнули из доспехов и одежды и только потом перерезали сонную артерию, чтобы еще сильнее не испачкал трофеи.

— Заберешь его голову? — на полном серьезе спросил Дуфф.

— Нет, а то тоже стану хвастуном, — сказал я. — Можешь взять ее себе.

— Мне не положено, не я убил, — отказался и третий декурион.

Думнорикса привязали за ноги к лошади и отволокли в лес. Голова болталась из стороны в сторону, будто возражала против такого бесцеремонного отношения к ней, а на траве оставались капли темно-красной крови, начавшей сворачиваться. Блестящее окончание блестящей во всех отношениях жизни.

Гривну эдуйского вождя я отдал Гаю Юлию Цезарю, как доказательство выполненной работы и зная его любовь к ценным побрякушкам. Уверен, что гривну «случайно» увидят кельтские вожди, когда придут к нему в шатер на совещание. Украшение оригинальное, запоминающееся, особенно, если сам страдаешь неразделенной любовью к блестящим предметам. За убийство проконсул дал десять тысяч денариев и еще три за гривну. Четыре тысячи я взял себе, остальное разделил между воинами своей турмы, дав декурионам на сто пятьдесят денариев больше.

57

Гай Юлий Цезарь собирался отправиться в Британию с восемью легионами, но тревожная обстановка в Косматой Галлии заставила оставить три — двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый — на материки под командованием Тита Лабиена. Поскольку на судах освободилось много места, погрузили больше продовольствия и разрешили взять обоз. Вспомнив, как скучно было мне без ежедневных скандалов с какой-нибудь из жен или обеими сразу, взял их с собой.