Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941— 1942 гг.

Британское адмиралтейство действительно хотело, чтобы PQ-17 прошел как можно дальше от мыса Нордкап. Приблизительно тремя часами ранее из Уайтхолла передали адмиралу Гамильтону неожиданные результаты самой последней воздушной разведки ледяной кромки на севере. Собирались как раз катапультировать с целью проведения ледовой разведки самолет «Уолрас» с «Лондона», когда поступило это сообщение – в 17.45. Ледовая разведка в полдень предыдущего дня показала, что проход между островом Медвежий и паковым льдом составлял на тот момент 90 миль. Лед откалывался и таял, на пути следования конвоя видно было только скопление плавающего льда, вполне проходимое, попадались отдельные айсберги до 30 футов высотой. До сих пор у Гамильтона не было никаких оснований полагать, что проход может составлять в ширину более 40 миль, как показывала разведка неделей раньше. Гамильтон сказал потом, что теперь будущее вселяет «гораздо больше надежды». Он отменил задание «Уолрасу» и вместо этого послал самолет к «Кеппелу», флагману эскорта конвоя, с предложением Бруму взять на 70 миль севернее острова Медвежий, а затем держаться у границы 400-мильного радиуса действий немецкой авиации с базы Банак в Норвегии.

В 19 часов, когда самолет приблизился, «Кеппел» заправлялся с «Олдерсдейла»; это был второй круг дозаправки для измученных жаждой эсминцев. Капитан 2-го ранга Брум следил за миганием сигнального прожектора с самолета, передававшего новые инструкции для него, а также информацию о том, что Гамильтон намеревается оставаться в 30 милях к северу и, наконец, что американский эсминец «Роуэн» должен возвратиться к эскадре крейсеров. В 20 часов Брум изменил курс конвоя на северо-восток (53°).

У адмиралтейства в это же время возникла та же идея, что и у Гамильтона, и в 7.08 оттуда на «Кеппел» поступил приказ двигаться по крайней мере на 50 миль к северу от острова Медвежий. Но когда старший офицер конвоя в 9.30 передал в адмиралтейство измененный курс конвоя, он решил подправить его восточнее, чем считали целесообразным и Гамильтон, и адмиралтейство ввиду опасности вражеского воздушного нападения. Можно было поспорить насчет того, что с точки зрения нападения разница была весьма невелика: идти ли конвою на его 8 узлах в 300–500 милях от аэродромов противника. Брум был склонен идти восточнее при благоприятной низкой видимости и не тратить впустую время на огибание границ радиуса действия немецких бомбардировщиков. Не он ли неделю назад получил приказ адмиралтейства, где было четко прописано, что конвой должен продолжать «двигаться восточным курсом, даже если ему будет наноситься урон»? Тови впоследствии поддержал его.

Приблизительно в 21 час из Уайтхолла пришло радиосообщение о том, что «Тирпиц», «Адмирал Хиппер» и четыре эсминца определенно покинули Тронхейм, но часов через пять после этого адмиралтейство дополнительно сообщило, что, хотя эти корабли идут на север, непосредственной угрозы нет. Поскольку туманная погода в Баренцевом море благоприятствовала проходу конвоя, адмиралтейство пока не предпринимало никаких дальнейших мер, ожидая дальнейшего развития событий. На грузовых судах и военных кораблях элементы нервозности стали вытеснять показной оптимизм предыдущих ночей – теперь, когда они входили в вероятную зону сражения. Многие моряки избегали спать на своих штатных местах, опасаясь ночной торпедной атаки. Коки и другие, кто обычно проводил основную часть суток в подпалубных помещениях, подыскивали себе места для сна как можно выше ватерлинии. В 4.30 Гамильтон сигнализировал на свои корабли, чтобы они придерживались теперешнего курса примерно до 6 часов, когда они развернутся и пойдут к югу, пока не достигнут конвоя, а затем займут позицию на южном фланге конвоя – близком к Норвегии.

Все немецкие корабли были теперь в Вест-фьорде и Алта-фьорде, за исключением поврежденных – «Лютцова» и трех эсминцев, которые выпали из операции. Корабли ждали только кодового слова из Киля, чтобы двинуться дальше и атаковать конвой; но Киль не мог действовать без разрешения из штаба ВМФ в Берлине, а штаб был связан по рукам и ногам приказом фюрера, что до нападения на конвой должны быть обнаружены и обезврежены авианосцы союзников.