Гибель «Кречета»

Соколов готов был обнять, расцеловать того, кто, как казалось ему, вызволит его из этой словно заколдованной тайги, но во взгляде чуть прищуренных карих с красными прожилками на белках глаз незнакомца он прочёл не сочувствие, а только любопытство. Незнакомец даже скривил губы, но улыбка вышла у него искусственная, недобрая, и это сразу бросилось в глаза Соколову. «Видно, не рад он встрече со мной», – подумал лётчик.

– Откуда вы здесь взялись? – неожиданным для такой внешности мягким грудным баритоном спросил бородач.

– Я лётчик! Наш самолёт упал в тайге. Чудом я жив остался, – быстро, чуть заикаясь от волнения, заговорил Соколов. – Может, слышали про перелёт «Кречета»? Я его командир, Соколов Юрий Александрович. Ушёл от места аварии искать людей, совсем измучился, изголодался.

– Про «Кречета» в газетах писали, – отозвался бородач. – Вот, значит, где довелось встретиться со знаменитым лётчиком! Я – Евдокимов Пётр, по батюшке – Иванович.

– Вы местный?

– Сначала давайте наберём сухих сучьев, вскипятим чайку, закусим, тогда и потолкуем, – вместо ответа предложил бородач, продолжая внимательно разглядывать стоящего перед ним оборванного, изнурённого человека с непокрытой головой, с заросшими чёрно-седыми волосами впалыми щеками. На нём рваная и такая грязная, что не поймёшь, какого она была цвета, замшевая рубашка, превратившиеся в лохмотья галифе и сапоги, от которых, по существу, остались одни голенища – подмётки оторвались, голые пальцы торчали наружу.

– Вода здесь совсем рядом, – продолжал Евдокимов. – За кустами речка. Кстати, пройдёшь по ней вёрст пять против течения – и деревня. Не встретили бы меня, сами набрели бы на жильё. Складывайте костёрик, а я мигом за водой.

И вот уже в жестяном чайнике над костром греется вода.

Евдокимов достал из своего мешка краюху ржаного хлеба, розоватое свиное сало домашнего засола и нарезал его тоненькими плоскими ломтиками.

– Хлеб! – невольно вырвалось у лётчика. – Я уже забыл, когда его ел.

Евдокимов положил сало на кусок хлеба и протянул Соколову:

– Вот это уберёте, чайком запьёте и сразу почувствуете в себе силу.

Взяв бутерброд, Соколов подумал, что в деревнях обычно не так едят: в одной руке держат хлеб, а в другой – сало, нарезанное продолговатыми толстыми брусками. «Пообтесался Евдокимов, в городе, наверное, жил», – решил лётчик и тихо спросил:

– Как мне благодарить вас?..

– Закусывайте на здоровье. У нас в тайге свои порядки, – серьёзно сказал чёрнобородый. – Один другому всегда поможет.

– Как сказать, – возразил лётчик. – Слышал я, что бывает и наоборот. Случается, и людей убивают, чтобы ограбить.

– Раньше это бывало. В старое время, когда охотились за старателями-одиночками. Бандиты их «фунтиками» называли. А теперь по-другому стало, – серьёзно сказал Евдокимов, вздохнул почему-то и приподнял крышку чайника. Вода уже булькала.

Он насыпал на ладонь из жестяной баночки чай и стряхнул его в кипяток. Потом снял чайник с костра и закрыл его крышкой.

– Сейчас заварится! Пейте сперва вы, кружка-то одна, – радушно угощал он Соколова. – Я после. Соскучились по чайку-то?

– Очень! – признался лётчик, обжигаясь и глотая горячую пахучую жидкость.

– Да-а-а, – протянул Евдокимов. – Чего только в жизни не бывает. Небось час назад и не думали о встрече со мной?

– Я каждую минуту надеялся встретиться с кем-нибудь!

– И давно вы так голодуете?

– Я сбился со счёта. Катастрофа произошла восемнадцатого... сегодня какое число?

– Десятое июля! Долгонько вы блуждаете! Вас, вероятно, искали?

– Несколько дней летали самолёты. Искали... Но разве в тайге найдёшь человека?

– Это верно, – тихо и многозначительно сказал Евдокимов. – В тайге очень трудно найти человека.

Соколов, волнуясь всё более и более, рассказал о том, как протекал полёт и произошёл взрыв в небе.

– И вы думаете, взрыв подстроили вредители? – заинтересованно, или это так показалось Соколову, спросил Пётр Иванович.

– Комиссия выяснит, – ответил лётчик.

Евдокимов чуть заметно ухмыльнулся.

Наступила пауза. Пётр Иванович, как видно, тоже проголодался и ел с большим аппетитом.

– Эти места, видать, Пётр Иванович, хорошо знаете? – нарушил молчание Соколов. – Вы случайно не таёжный охотник?

– Я колхозник местный, хотя родом из России. Мы, как говорят здесь, самоходы. Ещё до революции подались с Рязани. Отец привёз нас с мамашей и сестрёнкой в Читу в девятьсот седьмом году. Шёл мне тогда пятый год. Потом построился, подальше в тайге...

Соколов сначала не очень внимательно слушал неторопливый рассказ. У него побаливала голова. Но вдруг у лётчика появилось ощущение, что его знакомят не с подлинной, а с хорошо выдуманной биографией. Так гладко без запинки текла речь Евдокимова, что казалось, он выучил наизусть то, что говорит, чтобы не сбиться, не сказать чего лишнего.