Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов

Если бы в такое время у человека были начеку мыслительные способности (признаюсь, мои были бездействующими), он бы знал, что на станции Кэннон-стрит не может быть поездов, потому что, если в воздухе недостаточно кислорода для поддержания жизни человека или огня газовой горелки, то, несомненно, не будет и поездов – кислорода недостаточно, чтобы поддерживать огонь в двигателе, даже если машинист сохранил достаточно сил для выполнения своей задачи. Иногда инстинкт лучше разума, и происходящее доказало это в данном случае. Железная дорога из Илинга в те дни проходила под городом в глубоком туннеле. Казалось бы, в этом подземном проходе углекислый газ должен был в первую очередь найти пристанище из-за своего веса, но это было не так. Я предполагаю, что ток через туннель принес из отдаленных районов запас сравнительно чистого воздуха, который в течение нескольких минут после общей катастрофы поддерживал человеческую жизнь. Как бы то ни было, длинные платформы станции метро "Кэннон-стрит" представляли собой устрашающее зрелище. У нижней платформы стоял поезд. Электрические лампы горели прерывисто. Эта платформа была переполнена людьми, которые сражались друг с другом, как демоны, по-видимому, без причины, потому что поезд уже был набит настолько, насколько мог вместить. Сотни погибших валялись под ногами, и время от времени по туннелю доносился порыв зловонного воздуха, после чего еще сотни ослабляли хватку и сдавались.

Над их телами сражались выжившие, ряды которых постоянно редели. Мне показалось, что большинство из тех, кто был в стоявшем поезде, были мертвы. Иногда отчаянная группа бойцов перелезала через лежащих кучами и, распахнув дверь вагона, вытаскивала уже сидящих пассажиров и, задыхаясь, занимала их места. Те, кто был в поезде, не оказывали сопротивления и неподвижно лежали там, где их бросили, или беспомощно катались под колесами поезда. Я пробрался вдоль стены, насколько мог, к паровозу, удивляясь, почему поезд не идет. Инженер лежал на полу своей кабины, и огонь погас.

Обычай – любопытная вещь. Борющаяся толпа, яростно сражающаяся за места в вагонах, настолько привыкла к прибывающим и отбывающим поездам, что, по-видимому, никому из них не приходило в голову, что машинист – человек и подвержен тем же атмосферным условиям, что и они сами. Я вложил мундштук между его фиолетовыми губами и, задержав дыхание, как утопающий, сумел привести его в чувство. Он сказал, что, если я отдам ему аппарат, он выведет поезд так далеко, насколько его вытянет пар, уже находящийся в котле.

Я отказался это сделать, но остался в кабине вместе с ним, сказав, что это сохранит жизнь в нас обоих, пока мы не выйдем на более свежий воздух. Он угрюмо согласился с этим и завел поезд, но играл нечестно. Каждый раз он отказывался отдавать аппарат, пока я не оказался в обморочном состоянии с задержкой дыхания, и, наконец, он повалил меня на пол кабины. Я увидел, что аппарат скатилась с поезда, когда я упал, и что он прыгнул за ним. Самое интересное, что ни один из нас не нуждался в аппарате, потому что я помню, что сразу после того, как мы начали бороться, я заметил через открытую железную дверь, что огонь в двигателе внезапно снова вспыхнул, хотя в то время я был в слишком большом замешательстве и ужасе, чтобы понять, что это значит. Поднялся западный шторм – на час позже, чем нужно. Еще до того, как мы покинули Кэннон-стрит, те, кто все еще оставался в живых, были в относительной безопасности, поскольку сто шестьдесят семь человек были спасены из той ужасной кучи мертвецов на платформах, хотя многие умерли в течение дня или двух после этого, а другие так и не пришли в себя.

Когда я пришел в себя после удара, нанесенного машинистом, я обнаружил, что я один, а поезд мчится через Темзу недалеко от Кью. Я попытался заглушить двигатель, но не преуспел. Однако, экспериментируя, мне удалось включить воздушный тормоз, который в какой-то степени остановил поезд и уменьшил удар, когда произошла авария на конечной станции Ричмонд. Я выскочил на платформу до того, как паровоз достиг буферов терминала, и увидел, как мимо меня, как в кошмарном сне, пронесся ужасный поезд с мертвецами. Большинство дверей были распахнуты, и каждое купе было битком набито, хотя, как я узнал впоследствии, на каждом повороте пути или при дополнительном крене поезда тела падали по всей линии. Катастрофа в Ричмонде не имела никакого значения для пассажиров. Кроме меня, только два человека были спасены живыми из поезда, и один из них, снятый с крыши силой, был отправлен в сумасшедший дом, где он так и не смог сказать, кто он; и, насколько я знаю, никто никогда не заявлял на него права.

1892 год

СТРАХ ПЕРЕД ЭТИМ Роберт Барр