Гибель Орфея

– Вот, Гарви, полюбуйся, – сказал ему отец и показал улики, куски обоев с рисунками. – Это твоя сестренка сделала. Теперь пусть помучается.

Гарви ничего отвечать не стал, замахнулся и выплеснул всю накопившуюся в себе злость одним ударом. Гарви вообще был молчаливым ребенком. Когда ему исполнилось восемь и в школе начались наборы в спортивные секции, Гарви выбрал бокс. Теперь он учился уже в восьмом классе, ему было четырнадцать, но выглядел он на все двадцать пять.

С тех пор, как Гарви впервые ударил своего отца, в их семье все поменялось. Отец стал тихим. Его зловещая мягкость уже никого не пугала. Гарви стал кем–то вроде главы семьи. А в школе все считали его странным, сумасшедшим, нелюдимым молчуном. Так же выглядел и Эрик, когда только появился в этой школе. Не мудрено, что Гарви и Эрик быстро сошлись.

Гарви научил Эрика, какие уроки можно прогуливать без проблем, а на какие следует ходить. Чего стоит каждый преподаватель, какие ученики здесь учатся. Эрик даже удивился таким знаниям от столь нелюдимого мальчишки. Гарви на это ответил, что молчуны всегда много знают. К моменту их знакомства у Гарви уже была машина. После уроков они убивали эту старую колымагу, разгоняясь на полную на разбитых дорогах городских окраин.

– Так значит ты швед? – спрашивал Гарви. – Из Швеции к нам в Антилию?

– Нет, я американец, – отвечал Эрик. – Это мои родители шведы.

– Все шведы блондины, – говорил на это Гарви.

– А что с твоими родителями? – спрашивал Эрик.

– Ну что? Отец мой идиот.

– А мама?

– А мама уже не живет с нами.

– Извини.

– В смысле, подала на развод. А ты что подумал? Мама сказала, сейчас все разводятся, потому что сейчас каждый может себя прокормить. А раньше надо было создавать семью и все такое. Оплот морали, кружок воспитания… сегодня будут черные звезды. Мне надо поскорее домой. – Иногда Гарви заговаривался. Эрик думал, это от бокса – слишком много Гарви получает по своей голове. Знал бы Эрик, какое глупое детство пережил Гарви и как рано он повзрослел.

В другой раз они забрались на крышу школы. Две недели прошли и, как и обещал мэр, началась продолжительная весна. Горожане высыпали на улицу. Кое–где в тени домов еще лежал грязный снег, но на солнце поверхность земли, стены домов, все начинало греться. Может, и разум Гарви перегрелся окончательно, потому что он сказал так:

– Ты же хочешь освободиться, не так ли? От проблем?

– Каких? – спросил Эрик.

Иногда он рассказывал Гарви о ссорах своих родителей, о том, как неуютно стало ему в новом городе.

– От всего. Вот я раньше, когда читал истории о заключенных там, например, которые сбежали через много лет, пережитых в тюрьме, или о переживших кораблекрушение, я раньше таким людям завидовал. Они пережили страх… боль, все в предельном виде, и выжили, то есть вышли победителями. На них давило что–то, а потом они освободились. Когда я разобрался со своим отцом, мы дома тоже освободились. И я понял, что это такое…

Гарви подошел к краю крыши и посмотрел на небо.

– Ты о чем вообще? – спросил Эрик.

– Вот ты не веришь в бога? – продолжил Гарви.

– Нет.

– В этом все дело. Верить то надо не в религию, а в то, что после смерти все закончиться.

– Я тебя не понимаю.

Гарви повернулся к Эрику. Гарви стоял на самом краю, спиной к пропасти и ветер толкал его туда.

– Те люди, которые освободились от испытания, им стало понятно, что жизнь принадлежит только им. То есть, они уже видели конец, и получили второй шанс. Поэтому люди прыгают с парашютами, плавают на досках по волнам, лазают по горам. И тебе тоже нужно получить второй шанс.

– Как мне это сделать? С крыши я прыгать не собираюсь.

– Гипотетически, – сказал Гарви. Одну ногу он занес над пустотой. – Не нужно прыгать с крыши. Нужно только понять, что ты на это способен… Просто ты цепляешься за что–то ненужное, пытаешься что–то сохранить и тебе страшно начать новую жизнь. А теперь представь, что все стало бессмысленно и ты поднялся на эту крышу, чтобы спрыгнуть и покончить с собой. Только такое решение проблемы тебя устраивает.

Эрик подошел к самому краю и посмотрел вниз.

– Вот. А теперь представь, что будет дальше?

Эрик задумался и Гарви резко толкнул его в спину. Эрик зацепился руками за бортик и отпрыгнул назад. Он сел, прижался спиной к двери, ведущей на школьный чердак, и стал быстро дышать.

– Вот видишь, – сказал Гарви и засмеялся. – Там ничего нет. Есть только этот мир, а после ничего не будет. Надо использовать каждую минуту. Это ощущение притупляется, когда ты живешь спокойно. Надо подойти к самому краю, и заглянуть в пропасть, и тогда тебе станет легче. Ну, как ощущения?

– Ты идиот, Гарви, – сказал Эрик.

– Я же не собирался тебя сбрасывать с крыши. Но если бы ты это знал, ты бы не почувствовал катарсис. Ты был таким унылым. Теперь–то жизнь тебе понравиться. Если можешь ее потерять.