Гибель С. А. Есенина. Исследование версии самоубийства

Фотограф заговорил о Есенине: „Ведь это мой старый приятель… Мы вместе на военной службе были“. Поднял факел. Вспыхнул магний[163].

Колесница стояла внизу. Стали собираться в путь. Браун[164], Рождественский[165], я, поднесли крышку гроба и держали ее, пока друзья Есенина прощались с ним.

Клюев склонился над телом и долго шептал и целовал его. Кто-то еще подходил. Крышка опущена. Мы вынесли гроб[166]. Вторично заиграл оркестр.

Погода теплая. Мокрый снег ворочается под ногами. Темно. Шли по Невскому. Прохожие останавливались: „Кого хоронят?“ — „Поэта Есенина“. Присоединялись.

Когда отошли от Союза, было человек 200–300. К вокзалу пришло человек 500»[167].

Согласно учетным документам, посмертная маска и слепок руки были приобретены в коллекцию музея через антикварно-букинистический магазин 1 июля 1954 года[168].

В качестве автора обоих произведений указан скульптор И. С. Золотаревский. Довольно крупная в сравнении с другими музейными приобретениями этого периода сумма покупки — 2000 руб., а также тот факт, что слепки были приобретены через антикварный магазин без указания имени владельца, позволяют предположить, что им был сам скульптор. Практика продажи в музеи историко-художественных реликвий через антикварные магазины широко распространилась в постреволюционную эпоху: связано это было, во-первых, с юридическим оформлением покупки, во-вторых, с нежеланием владельцев афишировать факт продажи.

Дополнительным подтверждением того, что маска и слепок руки происходят из собрания Золотаревского, служат поступившие вместе с ними — с целью подтверждения их авторства — два письма вдовы поэта, С. А. Толстой: к И. С. Золотаревскому и писателю Г. Р. Колобову[169]. В Книге поступлений Литературного музея указано, что письма были приобретены в качестве научных паспортов к слепкам[170].

Письмо С. А. Толстой-Есениной к Г. Р. Колобову написано менее чем через месяц после гибели Есенина — 23 января 1926 года:

«Москва, Остоженка,

Померанцев пер., д. 3, кв. 8

23 января 1926 г.

Милый Колобов,

Простите за такое обращение — я не знаю Вашего отчества.

И простите, что беспокою Вас просьбой, — передайте прилагаемую фотографию <И. С.> Золотаревскому, скульптору, кот<орый> снимал маску Сергея. Скажите ему, что мне очень совестно, что я до сих пор не исполнила его просьбы. Я совсем, совсем забыла и мне напомнили Устиновы[171].

Как поживаете Вы и Ваша жена? Я часто с большой благодарностью вспоминаю Вашу доброту и вниманье, кот<орые> были мне так нужны и дороги.

Очень хочу поехать в Ленинград, но не могу уехать из М<оск>вы. Здесь всё какие-то дела, много тяжелого, запутанного и ненужного.

Если увидимся — поговорим, а писать не стоит.

Если будете в Москве, пожалуйста, заходите ко мне.

Передайте мой сердечный привет Вашей жене.

Всего Вам самого лучшего.

С. Есенина».

К сожалению, неизвестно какую именно фотографию Есенина просил Золотаревский у Софьи Андреевны, возможно, имеется в виду одна из последних прижизненных фотографий поэта или его портрет на смертном одре.

Следующее письмо С. А. Толстой адресовано лично И. С. Золотаревскому: это небольшая записка на бланке открытого письма. Открытка датирована 7 июня 1926 года и написана на даче М. А. Волошина в Коктебеле: