Гибель советской империи

Особенности партийной бюрократии Андропов хорошо изучил, отчитываться умел. Так, в ноябре 1972 г. КГБ и Генпрокуратура представили в ЦК записку: «В соответствии с указаниями ЦК КПСС органы Комитета государственной безопасности ведут большую профилактическую работу по предупреждению преступлений, пресечению попыток ведения организованной подрывной деятельности националистических, ревизионистских и других антисоветских элементов, а также локализации возникающих в ряде мест группирований политически вредного характера. За последние 5 лет выявлено 3096 таких группирований, профилактировано 13 602 человека, входящих в их состав…» Цифры внушительные, сразу видно – работали! Но что это значило в реальности? Чаще всего – группы приятелей, болтавшие на темы за пределами дозволенного. Их «профилактировали» – вызвали куда следует и припугнули, чем это грозит. Вот и все.

Что же касается настоящих, а не мнимых диссидентов, то их было очень мало. Серьезной опасности они не представляли, все были известны наперечет. Разделаться с ними можно было очень легко. Но… вот тут КГБ проявлял удивительную деликатность. Пожалуй, дела Синявского – Даниэля и Гинзбурга – Галанскова, раскрученные еще при Семичастном, стали последними, когда эту категорию наказывали строго. При Андропове подходили гораздо мягче. В следующем «громком» процессе Вайля – Пименова – Зиновьевой за распространение антисоветского самиздата осужденные получили по 5 лет не лагеря или тюрьмы, а ссылки.

Или такой характерный пример. В 1968 г., после ввода советских войск в Чехословакию, 7 диссидентов устроили демонстрацию на Красной площади. Продолжалась она пару минут. Вышли к Лобному месту, развернули плакат «За нашу и вашу свободу», и их тут же задержали. Но заранее были созваны иностранные корреспонденты, сделали сенсационные снимки. Всех участников на Лубянке знали, отслеживали через «сексотов» каждый их шаг. Сергей Семанов, работавший главным редактором журнала «Человек и закон», тесно контактировавший с «органами», свидетельствует: «сексоты» были и среди самих 7 демонстрантов [149, с. 88]. Тогда почему же их вообще допустили на Красную площадь? Позволили стать «героями», а иностранцам – раздуть легенду о «русских борцах с режимом»? Кстати, задержанных в тот же день освободили. Предъявили обвинение только в «грубом нарушении общественного порядка», и суд дал им максимум по 3 года ссылки, а некоторых отпустили на поруки.

В целом же получается, что КГБ при Андропове не столько боролся с диссидентами, сколько… делал им рекламу! Их малочисленные имена узнавали по всему миру, западные СМИ захлебывались восторгами по поводу «борцов за свободу», раздувались кампании сочувствия к «жертвам тирании». Но попустительство к подобным «борцам» было характерно не только для Андропова. Я уже отмечал, что в 1960-х нашей семье довелось жить в Эстонии, в Тарту. В период событий в Чехословакии там появлялись антисоветские листовки, надписи на заборах: «Янки, убирайтесь за Чудское озеро». В воинских частях была введена повышенная боевая готовность, офицеры с солдатами назначались для патрулирования улиц, отлавливали тех, кто это писал. Их сдавали в милицию. А эстонские правоохранительные органы покрывали их. Задержанные еще и писали жалобы в эстонскую прокуратуру, что военные грубо с ними обращались! На Лубянке тоже должны были знать о таких эксцессах. Но ведь почему-то не реагировали!

У диссидентов были и заступники в Кремле. Когда одного из них, Жореса Медведева, упрятали в «спецпсихушку», его брату Рою Медведеву посоветовали обратиться к Бовину – ученику Андропова и референту Брежнева. Он выбрал подходящий момент, доложил Генеральному секретарю о «незаконных» действия. Тот позвонил начальнику КГБ: «Юра, что у тебя с этим Медведевым?» Андропов понял тон и сразу предпочел выкрутиться: «Да это мои… перестарались, но я уже дал команду, чтобы выпустили» [149, с. 48].

Можно привести и более красноречивый пример. Главное партийное издательство, «Политиздат», подчинялось напрямую заведующему отделом пропаганды ЦК А. Н. Яковлеву. С 1968 г. это издательство стало выпускать большую серию романов «Пламенные революционеры» – о «героях» борьбы за «свободу» разных времен. Выходили они огромными, 200-тысячными тиражами. Соответственно, и гонорары были сказочными. Но вот несколько авторов и названий книг: Анатолий Гладилин – «Евангелие от Робеспьера», «Сны Шлиссельбурга. Повесть о Мышкине»; Василий Аксенов (Гинзбург) – «Любовь к электричеству. Повесть о Красине»; Владимир Войнович – «Степень доверия. Повесть о Вере Фигнер»; Булат Окуджава – «Глоток свободы. Повесть о Пестеле»; Марк Поповский – «Побежденное время. Повесть о Н. Морозове».