Гибель Царьграда

С этими словами он высыпал на стол и честно разделил на всех шестерых данные консулом деньги.

— Я думаю, этого вам хватит, чтобы добраться до Константинополя. Султан сейчас там, а значит, и вам тоже надо туда.

— Давайте поделим и мои? — вдруг вмешался, бросил на стол свой кошель молчащий всё это время монашек. Кто-то из янычар одобрительно похлопал его по плечу:

— Спасибо, брат.

Но Януш, отрицательно мотнув головой, решительно вернул кошелёк иконописцу.

— Нет, монах, тебе они тоже пригодятся. Оставь себе....

— А как ты доберёшься до Сербии, Бозкурт? — спросил Демир.

— Вначале кораблём до Тавриды, а там посмотрим... Но хватит болтать, быстрее на берег.

11

То вверх, то вниз летела на лёгких волнах тяжёлая трёхмачтовая каррака, а вместе с ним вверх и вниз летел гористый всё более отдаляющийся берег и пять маленьких фигур на самом краю одного из трапезундских пирсов.

Сердце янычара словно резали остро отточенными ятаганами. В голове стучали слова Демира: «Где он — наш дом, Бозкурт? Орта — наша семья, у нас одна дорога — к султану».

Прав, сто раз прав был Демир! И сейчас, стоя на шаткой корабельной палубе, Януш понимал это со всей ясностью. Что и кто ждёт его на родине? Жива ли ещё мать?

Ведь с того рокового дня прошло почти десять долгих лет... Не лучше ли было остаться с товарищами?

Лишь обещание, данное когда-то самому себе, толкнуло его в долгий и опасный путь домой...

Но было ещё одно обстоятельство, мучившее его, пожалуй, сильнее, чем расставание с друзьями и в котором он боялся признаться даже самому себе — Ирина. Где-то там, среди зелени садов и хаоса городских крыш на склонах величественного Калат-Дага затерялся дом венецианского консула. Дом, в котором осталась она... Ему до боли, до зубовного скрежета захотелось прижать её к себе, вдохнуть запах её кожи, волос... Доведётся ли снова увидеть её?

Попутное, идущее в Тавриду судно нашлось сразу же: им оказалась большая стоящая на погрузку каррака под генуэзским флагом. Его капитан охотно согласился взять на борт Януша и решившего плыть вместе с ним иконописца. Это стоило почти всех оставшихся у янычара денег. Принимая задаток — половину оговорённой суммы, капитан предупредил:

— Только отходим уже сейчас. Так что, если думаете плыть, давайте на борт. Предупреждаю, ждать не буду.

Януш растерянно посмотрел на друзей. Пожалуй, впервые он не знал, что делать.

— Наверное, стоит отказаться. Найду другое судно... Ведь вначале я должен отправить вас....

— Не надо ждать, Бозкурт, — сказал тут Демир. — Значит, так распорядился Аллах: тебе плыть первому. Так что плыви и не беспокойся о нас. Твой путь более долгий и опасный... А с нами всё хорошо будет. Глядишь, какой-нибудь корабль добросит нас до Синопа, а там до Константинополя рукой подать...

Скрепя сердце, Януш согласился. На прощание обнялись. Многие из остающейся пятёрки не скрывали своих слёз. Защипало глаза и у Януша.

— Спасибо тебе, командир. Спасибо тебе за всё, Бозкурт, — наперебой благодарили его янычары. — Если бы не ты, мы бы точно сгнили в этой венецианской темнице ...

— Прощайте, братья, и да хранит вас Господь. Даст Бог, когда-нибудь ещё свидемся...

И вот Януш стоит на корме уходящего в открытое море судна и смотрит на удаляющийся берег и пять уже едва различимых фигурок на пирсе.

«Прощайте, братья, и да хранит вас Господь», — мысленно повторил янычар.

Он вдруг вспомнил сказку про четыре жизни Мусы, рассказанную когда-то дервишем Омаром.

«Вот и закончилась моя вторая жизнь... Начинается третья. Может быть, она приведёт меня к конечному счастью? Мой добрый, мудрый учитель, неспроста ты рассказал нам когда-то эту сказку. Всё в жизни имеет свой смысл, своё предназначение, всё чему-то служит и к чему-то ведёт. Только какое предназначенье у меня? И сколько ещё жизней мне предстоит прожить? Эх, кто бы ответил...»

Януш покосился на своего спутника. Монашек стоял, вцепившись руками в край борта, и с напряжённым вниманием смотрел на удаляющийся берег.

— Ну что, монах, не жалеешь, что поплыл со мной? Может, тебе надо было остаться в каком-нибудь местном монастыре, а?

— Нет, не жалею, — решительно мотнул головой тот. — Я тоже, как и ты, хочу увидеть свою настоящую родину.

Януш положил руку на плечо монашка.

— Честно говоря, я рад, что мы снова вместе, Никита.

Тот улыбнулся: впервые за всё время их знакомства янычар назвал его по имени...

12

С той поры как открылись в горах перевалы и в сторону солнечной Колхиды потянулись первые караваны, юная иберийская царевна стала мысленно прощаться со своей маленькой родиной. Впереди её ждал загадочный, прекрасный Константинополь и человек, который должен был стать её мужем.

Царевна раньше никогда не покидала пределов своей страны, и предстоящее путешествие волновало её не меньше, чем предстоящее свидание с будущим супругом — славным императором ромеев. Очень скоро она станет его женой, и его мир станет её миром, а его город её городом.