Гибельный огонь

Ее туфли мерно застучали по задней лестнице, остановившись на треугольной площадке, где ее платье мелькнуло в узком окне, прежде чем взмыть вверх по лестнице. В старом доме были комнаты с высокими потолками, и ей нравилось, как они выглядят, хотя, конечно, отопление обходилось мистеру Джадсону очень дорого. Она сама выписывала чеки, кому же лучше было это знать.

Щелкнул засов, и дверь на второй этаж открылась прежде, чем она успела постучать. Сегодня утром Джадсон Ригсби был закутан в зеленый бархатный халат, и, открыв дверь, он улыбнулся ей. — Доброе утро, миссис Трейдер, надеюсь, вы хорошо спали. Он улыбался нечасто, и даже в ее присутствии это было немного неловкое выражение, как у незнакомца, который боится смутить себя излишней теплотой.

Миссис Трейдер аккуратно расставила на столике у двери все, что нужно для завтрака: тосты, яйца-пашот, кофе, большой стакан апельсинового сока. Мистер Джадсон не любил апельсиновый сок, но она настаивала, что он полезен для него. Этот человек сойдет на «нет», если она, не будет его запугивать — ведь Анита и пальцем не пошевелит ради своего дяди.

— Спасибо, я хорошо спала, — громко сказала высокая женщина. — Теперь, когда Харви и Стелла снова вместе, у меня совсем не болит голова, мистер Джадсон.

— Ну, я, конечно, рад, — сказал он неуверенно. Он слегка отодвинулся от решительных уверений экономки, пухлый на вид человек лет пятидесяти, в глазах которого не было заметно никакой твердости.

— Я уверена, что не понимаю мужчин, — продолжала миссис Трейдер, наливая кофе, — даже своего собственного сына. Они были самой милой парой, какую только можно было найти, он и Стелла. Это было в течение пяти лет, и я скажу это, хотя сама не хотела этого брака, они были слишком молоды. А потом, когда со дня на день должен был появиться малыш, Харви уходит, не сказав ни слова, ни Стелле, ни даже мне. Но он был там, в приемной, когда родился Кимберли, и Стелла забрала его, хотя я бы не винила ее, если бы она этого не сделала… Но это была тяжесть, свалившаяся с моей души.

— Благодарю вас, миссис Трейдер.

— Спасибо вам, сэр. Она взяла частично разгруженный поднос и решительно поднялась по оставшемуся двойному пролету полированного дерева. Мистер Джадсон выглядел изможденным, и ей очень хотелось, чтобы утром он поел бекона, но на этот счет он был настроен более решительно, чем она. — Апельсиновый сок или бекон, миссис Трейдер, но не оба сразу. Они оба мужского пола, и вместе они безнадежно выведут меня из равновесия. Ужасные вещи, тошнота в животе и зеленый халат никак не повлияли на цвет его лица. Хорошенькая штучка был сам по себе этот халат со всеми астрологическими символами в серебре на кайме ткани, но неподходящим было это платье для больного человека по утрам.

Она быстро постучала в дверь третьего этажа, прямо в середину огромного лаково - красного глаза, нарисованного там Анитой. — Если дядя Джад не позволит мне запирать мою дверь, я, по крайней мере, должна знать, кто придет, не так ли? — усмехалась девушка. Мистер Джадсон никогда особо не говорил о своей сестре, но миссис Трейдер догадывалась, что она была самой необузданной в семье. Кто бы удивился, что дочь пошла в мать, когда у бедного ребенка не было даже имени отца?

Второй стук не принес никакого ответа. Зловещий глаз ждал, не мигая. Что ж, это случилось впервые, но миссис Трейдер не замедлила с действием. Мистер Джадсон настоял, чтобы в доме все было по расписанию, чтобы не мешать его работе. Аните следовало бы узнать это за те месяцы, что она провела здесь. И если она не сделала этого, что ж… Миссис Трейдер распахнула дверь.

Комната внутри, стены которой были слегка наклонены к форме крыши, сильно отличалась от строгой гостиной Ригсби внизу. Мансардные окна были затемнены запертыми ставнями; вулканическая лампа освещала ковер и парчовые кресла, но ночью она перегрелась и отключилась. Ее парафин и масло уродливо застыли в красном стеклянном основании. Миссис Трейдер выключила ее, проходя в среднюю комнату.

На полу мелом недавно была начертана пентаграмма; свечи на ее концах все еще стояли на половине своей первоначальной длины, задутые перед тем, как сгореть, и воздух был тяжелым от ладана. — Анита, уже половина девятого, — позвала миссис Трейдер. — «Подражает своему дяде», — подумала она, с отвращением оглядывая комнату. Хотя, честно говоря, это не могло быть правдой. Миссис Трейдер видела, как эти принадлежности прибыли вместе с остальным багажом Аниты. Значит, всё это уже было в ее семье.

Девушка также не подошла к двери спальни. Миссис Трейдер фыркнула и, больше не постучав, сама открыла дверь.

Окно захлопнулось от внезапного потока воздуха. В комнате повеяло сыростью и холодом. Стены были блестящими, металлически-желтыми, что соответствовало покрывалу, теперь смятому в ногах кровати Аниты. Анита тоже была помята. Завитки волос, шелковисто лежавшие на простынях под ней, были не чернее ее высунутого языка. Поднос с завтраком соскользнул на пол, размазав по золотистому ковру клубничное варенье и кофе.