Гибельный огонь

Он ухмыльнулся. — Обычно мне не очень нравится то, что я узнаю. Обычно.

Дама кивком указал в сторону кабинета, где размеренная, риторическая речь Менелая сливались с общей болтовней всех присутствующих. — Я думаю, нам лучше вернуться, — сказал он. — Я был рад познакомиться с вами, Луций Веттий.

И это было правдой.

— А, Веттий! — позвал Префект, вытягивая шею, чтобы посмотреть через плечо, как Дама и солдат возвращаются в комнату. — Нам здесь понравился Менелай, не так ли, господа?

(Да, да, действительно, хорошо говорящий человек может казаться солидным для язычника). — Ну, если он в состоянии произнести заданную речь, то это не делает его ученым, сир, — раздраженно сказал Вулко.

Он смерил Менелая взглядом, который должен был быть стальным. Голова Вулко была сдвинута так, что только один глаз выдавал его присутствие, что делало его похожим на разъяренную ворону.

— Скажите мне, братец, — потребовал он, — кому Терсит скормил своих сыновей? Быстро, и немедленно — никаких поисков в ваших книгах.

Философ растерянно заморгал. Дама на мгновение подумал, что его друга поймали, но Менелай сказал: — Добрый господин, это Атрей убил сыновей своего брата Фиеста и приготовил их для их отца.

Дама подавил смешок. Менелай сделал паузу, чтобы найти способ ответить на этот вопрос, не выставляя своего собеседника слишком глупым.

Вулко мигнул. — Ну, кажется, все в порядке, — пробормотал он, уставившись на свои руки и, казалось, изучая свой маникюр.

— Да, конечно, — согласился Рутилиан. — Теперь вы, Луций Веттий. Какая информация у вас есть для нас?

Все остальные в комнате посмотрели на высокого солдата: Менелай с удивлением, Префект и его спутники с частично скрытой жадностью к скандалу; Дама — с профессионально пустым выражением лица, ожидая услышать, что будет сказано, прежде чем он решит, как поступить с тем, что нужно будет противопоставить.

Веттий взглянул на Даму. — Я предложил бы Его Превосходительству, — сказал он, — чтобы он дал мне возможность посмотреть, что я могу узнать об ученом Менелае.

— Конечно, — согласился Рутилиан, подняв брови. — В конце концов, мы должны быть уверены в человеке, который будет отвечать за моральное воспитание моих детей.

Его спутники покачивались и одобрительно что-то бормотали.

Веттий достал из бумажника на груди тоги сложенный вдвое блокнот из вощеных дощечек, но не потрудился открыть его, прежде чем сказать: — Менелай родом из Кесарии Каппадокийской, где его отец был одним из городских советников.

Как и отец Дамы.

— Учился в Газе, потом в Афинах. Вернулся домой и преподавал там большую часть своей жизни. Переехал в Рим около пяти лет назад. Дает уроки ораторского искусства и философии…

— Эпикурейской философии, — поправился он, прежде чем Дама успел его прервать.

— Эпикурейской философии, — продолжал Веттий, одарив Даму, а не Менелая, не совсем дружелюбной улыбкой. — На Форуме Траяна, примерно для дюжины учеников одновременно. Он не очень хорошо ладит с другими учителями, которые работают в том же районе. В течение последних трех месяцев он нападал на одного Пророка Пирра в своих лекциях, но эти двое никогда не встречались лицом к лицу.

На этот раз Дама был готов. Он с силой постучал пальцем по плечу Менелая, хотя тот уже открыл рот, чтобы яростно — и без всякой необходимости, высказать свое мнение о Пирре.

— Ну, мы же знаем, что он философ! — сказал Целиус. — А какова же его личная жизнь?

— У него не так уж много личной жизни, — ответил Веттий. Он выдал свое беспокойство таким слабым тоном, что только Дама, находившийся в кабинете, услышал и понял его. — Когда его дела немного идут вперед, то он покупает подержанные книги. Когда дела идут хуже…

Менелай поморщился и уставился в пол.

— … то есть, как обычно, как и сейчас, он их закладывает. Держится подальше от винных лавок. Примерно раз в несколько месяцев он навещает шлюху по имени Дром, которая работает в переулках за Мясным Рынком.

— Это не слишком дорогие сделки, — сухо добавил Веттий.

Дама изумленно взглянул на философа. Менелай искоса встретился с ним взглядом и пробормотал: — Ах, Дама, я думал, что когда я стану старше, некоторые препятствия для спокойного ума перестанут вторгаться в мою жизнь. Но я еще не настолько стар. Мне стыдно признаться.

Мейсер открыл рот, словно собираясь что-то сказать. Луций Веттий повернулся к нему и… постучал указательным пальцем левой руки по своему блокноту, как это показалось Даме.

Дама подумал, что жест солдата мог быть всего лишь праздным жестом, но Мейсер кое-что из этого понял. Глаза советника выпучились, а рот закрылся с громким хлопком.

— В прошлом году,— спокойно продолжал Веттий, — Менелай ночью съехал из своей чердачной квартиры, вымогая у хозяина деньги за восемь дней аренды.

— Сир! — в гневе выпалил философ, несмотря на сдерживающую руку Дамы. — Когда я переехал туда весной, мне сказали, что черепица на крыше будет заменена через несколько дней. К зиме ничего не было сделано — и мои книги промокли от первых же проливных дождей!

— Пара мавров, которые сейчас делят комнату… — сказал Веттий.