Гиблый Выходной

Все стало понятно где-то через час, когда некоторые уже достаточно много выпившие гости, в оскорбительной для тамады манере пожаловались, что их не тянет в пляс и вообще они почему-то не в полной мере чувствуют атмосферу праздника и веселья. Тогда тамада, раззевывая рот в ярко красном обрамлении помады, открыла одну маленькую тайну – в графинах не спиртное. «А что?» – ошалело донеслось откуда-то с конца правой ножки буквы «П», где дальние родственники невесты сидели вперемешку с друзьями жениха. Последовало радостное объяснение, что гости употребляют в качестве спиртного различные природные воды: раповая – сульфатная, хлоридная, карбонатная; пантовая – настоянная на рогах оленя-марала; сельтерская – прямиком из источника Зельтерс-ан-дер-Лан (для дам и детей); сероводородная вода и прочая-прочая-прочая на любой вкус.

Дмитриев рассказал, что покинул свадьбу через полтора часа, сославшись на то, что сколько бы литров он этих вод не заглотил, у него все равно ну ни как не возникает непреодолимого желания пародировать Верку Сердючку под ее фонограмму и участвовать в конкурсе, где надо попасть в бутылочное горлышко привязанным к поясу карандашом. Да и в других аналогичных конкурсах.

Теперь Августа Дмитриева нет в живых, осталась только голова. Хороший был мужик, хоть и трезвенник. Кочегар Аркадьич опомнился будто ото сна, шепелявый голос Севастопольца шуршал в его ухе со скоростью электролобзика.

– А ты в электричестве что-нибудь шаришь? – спросил Аркадьич у своего друга.

– В электричестве? Ну это… розетки менял… а что?

– Да место у нас одно освободилось. Ты электриком сможешь?

– А че не смочь-то? – кочегар почти увидел, как Севастополец растянул свою широкую щербатую улыбку. – Электриком-то это я завсегда. А у вас в столовке комплексный обед есть?

– Только для своих. Сто пятьдесят в счет зарплаты.

– Так я ж уже почти свой, Аркадьич! С меня пузырь!

11:09 – 11:24

У Левы кружилась голова и из-за слабости он не мог стоять на ногах, его все время штормило как сильно выпившего. Кровь из раны на животе не унималась, пропитав одежду и брюки, он не мог разогнуться. Если бы не вовремя попавшаяся ему на пути Зинаида, он бы вообще не смог передвигаться, она буквально тащила его на себе. А он, душевно корчась от внутреннего чувства вины, боялся встретиться с ней взглядом. Ему было больно и противно от самого себя.

Зинаида, его пухленькая Зинаида, чьи большие сиси он так любил жмахать и чьи толстенькие круглые губы делали ему очень хорошо, сейчас почти поддалась истерики, она пускала горячие слезы и обнимала своего молодого возлюбленного так сильно, что у несчастного похрустывали суставы и он вскрикивал от боли. Он просил ее не волноваться, утверждал, что все нормально, что с ним просто произошел несчастный случай, но Зинаида Зинаидовна никогда не была простодушной девочкой и, разумеется, она не могла не видеть сильно потрепанный внешний вид любимого, его раны по всему телу, ссадины, мокрая холодная одежда. Увидев, чем Лева Нилепин скрепил края раны на брюхе, Зинаида принялась чуть ли не кудахтать, это в определенной степени раздражало Леву. Он и сам понимал, что степлер не лучшее средство медицинской помощи.

Он падал на пол, Зинаида поднимала его, а он, сделав несколько слабых шагов, вновь оседал. Его женщина причитала и будто бы квохтала, ее круглое лицо было в красных пятнах, губы дрожали. Прижимая его голову к своей необъятной груди, она сквозь слезы говорила о подтверждении своих тревог и о том, что она никому его не отдаст, что вопреки предсказанной судьбе она спасет его. Обязательно спасет! Поможет! Ведь именно для этого она здесь. А он, маленький глупенький мальчик, еще не хотел, чтобы она приезжала, прятался от нее. А ведь она чувствовала, знала! Знала!

Лева не совсем понимал, о чем конкретно говорит его дорогая, но принимал ее слова с покорной безвыходностью. Пусть говорит и думает, что считает нужным. Сейчас у него совсем не было ни сил, ни желания вступать с ней в полемику, ему бы прилечь… Прилечь и поспать. Ему было жутко холодно, мокрая одежда пробирала до костей.

Он не думал о том, куда его ведет Сферина. Главное, что она действительно может ему помочь.

Но вдруг что-то остановило их, Сферина внезапно дернулась и замерла на месте, а проследив за ее остолбеневшим взглядом, Лева увидел нескольких человек на участке резке стекла. Двух он припомнил, он уже встречал их в цеху. А третьей была главный бухгалтер Оксана Альбер.

– Вон они! – возвестила Оксана и указала на Нилепина и Сферину обоими вытянутыми вперед руками. – Вон! Главбух Альбер и завпроизводством Соломонов!!! Я же сказала, что мы договорились встретиться здесь!

Нилепин ничего не понял и только похлопал глазами.

– Где Соломонов? – спросила Зинаида.

– Вот он! – кричала Оксана Альбер, указывая то на саму Сферину, то на Нилепина.

– Где? – Зинаида Зиновьевна не могла понять, отчего Альбер, указывая на ее истекающего кровью любимого называет его Соломоновым. – Какой же это Соломонов, Оксан? Ты что не видишь кто это?