Гид по чаю и завтрашнему дню

Выпускное платье цвета шампанского – 1 шт.;

Сандалии с завязками – 1 пара;

Золотистый клатч – 1 шт.;

Лучшая подруга – 1 шт.;

Сестра – 1 шт.;

Мука;

Вода;

Дрожжи;

Сахар;

Соль;

Топленый жир.

Способ приготовления:

Слушайте – потрясенно – как парень, с которым вы встречались три года, говорит вам, что он уходит, но не потому, что не любит вас. Он просто не может больше с вами видеться и ему нужно побыть одному. Бегите в дом лучшей подруги и проплачьте несколько часов, пока она придумывает бесконечные планы его убийства самыми изощренными способами. Во время выпускного вечера, пока все одноклассники танцуют, испеките дюжину булок хлеба.

*Не трогайте наряд на выпускной. Ваша сестра сама уберет его из шкафа, и вам не придется его снова видеть.

Готовить при температуре 450 градусов по Фаренгейту – идеальная температура для pan Cubano.

Три громких стука в дверь спальни отвлекают меня от моего шкафа с мыслями.

– Лайла? За мной уже приехали, так что я ухожу! – вопит Гордон. – Ри никогда не опаздывает. Так что прими это к сведению.

Я определенно не собираюсь признаваться Гордону в том, что еще не одета из-за обрушившегося на меня потока мыслей.

– Почти готова, спасибо! – кричу я в ответ. – Увидимся в клубе.

– Хорошо!

«Одевайся теплее», – предупредил меня Орион этим утром во время нашей пробежки вдоль реки Итчен. А затем еще раз, когда мы расстались у «Совы» перед работой. Быстро нанеся сыворотку для волос, я мысленно примеряю еще несколько образов в голове.

Телефон звякает на письменном столе.

Орион: Я внизу.

Я: Так рано!

Гордон не шутил.

Я: Спущусь через 5 мин.

Орион: Ок, я пока тут померзну.

Я не отвечаю.

Возвращаюсь к шкафу, времени совсем мало. Я сдаюсь и беру один из свитеров Пилар из искусственной шерсти. Я срываю бирку и надеваю его вместе с парой черных обтягивающих джинсов. И раз уж я выбрала «Что не стоит носить в Майами поздним июнем», я надеваю пару тонких носков и черные ботинки сестры. Акцент Ориона звучит в моей голове, поэтому я накидываю толстый серо-черный шарф с принтами в виде животных. Один взмах тюбиком помады MAC пылкого цвета, и мои губы как алые грейпфруты.

Я бегу вниз и распахиваю парадную дверь «Совы». Я запыхалась сильнее, чем должен любой бегун. Что ж. Орион тепло одет: на нем коричневый кожаный бомбер, вокруг шеи повязан клетчатый шерстяной шарф темно-синего цвета.

– Ну и холодрыга, черт возьми, – говорю я. – А приходить так рано – это чисто британская фишка?

Он делает шаг назад, и я закрываю за нами дверь.

– Это называется пунктуальность, и этот вопрос наталкивает меня на мысль, что опаздывать – это твоя фишка.

– Не всегда. – Я надуваю губы. – И я никогда не опаздываю на кухню.

Его улыбка согревает лучше любой одежды.

– Здорово выглядишь. Ты вняла моему совету. Типа, – опасливо добавляет он.

Я перекидываю ремешок сумочки через плечо.

– Что значит «типа»?

Все выходные парковка «Совы» была перекрыта из-за дорожных работ. Мы заходим за угол, и я резко останавливаюсь.

– Подожди. Мы на этом поедем? – Я не трусиха, но я никогда не ездила на мотоцикле, который стоит на пятитысячном месте в моем списке топ-10 вещей, которые я должна успеть сделать в жизни.

– Это, – говорит Орион, указывая на черную двухколесную машину преждевременной смерти с коричневым кожаным сиденьем, – «Триумф Бонневиль» 1982 года. Полностью восстановленная, хоть и немного шумная.

Я вспоминаю грохот, окутавший кухню «Совы» в первый раз, когда я с ним познакомилась.

– Э-э. Но…

Он усмехается и качает головой.

– Подойди ближе, Лайла. Она определенно лает громче, чем кусает.

Я не двигаюсь с места.

– Она?

– Да, а что? Ее зовут Милли, и она принадлежала моему дедушке. Теперь она моя лучшая подружка. Таких больше не делают. Милли – это классика.

По моему телу пробегает дрожь.

– Может, есть веская причина, по которой их больше не производят. Может, потому что они груды металла, уничтожающие все живое.

– Посмотри, она безобидная. – Он берет меня за локоть, подводит к Милли. – Я ее отполировал. Тебе же не страшно, ведь правда?

¡Carajo!

– Разумеется, нет. Просто это… опасно.

Орион встает между мной и мотоциклом как примиритель.

– Я начал управлять этим байком с самого детства, задолго до того, как получил права. Сотни часов без единой аварии, и я могу доехать до клуба с закрытыми глазами. Конечно, я не могу обещать, что с нами точно ничего не произойдет. Но разве можно утверждать обратное, когда сходишь с тротуара где угодно в городе?

Перечить своему принципу, или трем принципам, перевернуть свой мир с ног на голову? Никогда. Я качаю головой.

– Понимаю. Но мне не нравится приглашать людей, – он вскидывает бровь, – а особенно подопечных тургида, на занятия, которые могут причинить им физический вред.

Разумеется, нет, он просто не мог так поступить. Только не этот парень, который пережил столько боли, что ее хватило бы, чтоб вымостить все улицы Винчестера. Я расслабляюсь.

– Ладно, хорошо. – Я снимаю резинку с запястья и затягиваю выпрямленные утюжком волосы в хвост. – Я только сбегаю за курткой.