Гид по чаю и завтрашнему дню

– Да, только лучше. Например, брать изысканные французские десерты, но добавлять к ним кубинский оттенок. Или английский. Конечно, я всегда буду готовить по своим старым рецептам. Но клиентам нравятся эклектичные сочетания и интересная еда. Для этого мне нужна твоя помощь. Да, в Америке тоже есть школы, но не того калибра, что «Ле Кордон Блю». Лондон – ближайший из городов, где у меня…

Он провел пальцем по моему запястью.

– Где у тебя есть близкие люди.

Я кивнула.

– Школа в часе от «Совы», но дома, те, кто работает в Форт-Лодердейл, тратят на дорогу столько же, и им приходится ехать в более стрессовых условиях. Я могла бы расслабиться в поезде. Почитать, попереписываться или позвонить семье.

Позвонить своей семье? Звонить им, пока они в Майами и ведут мой бизнес без меня? И снова тут нет выбора, от которого всем было бы хорошо. Настанет время, и мне придется решать, кому будет причинена боль. И в обоих случаях я буду одной из пострадавших.

– Мне никогда не говорили оставаться на месте или оставаться в Майами, но это традиция моей семьи. Большинство кузенов и кузин живут с родителями, пока не женятся или не выйдут замуж. Некоторым из них под тридцать.

– Так, значит, это идет вразрез со всеми негласными правилами? Сбежать, и не просто от семьи, а в другую страну. Другую культуру.

– Другую жизнь.

Я оставляю тот субботний день в часе езды на поезде отсюда и возвращаюсь к действительности. Флора держит pastelito в одной руке и намазанный маслом кусок pan Cubano – в другой. Я салютую ей своей чашкой.

– Будь осторожна, девочка, ты превращаешься в кубинку.

Она смеется, но смех выходит слабым; она сверлит взглядом деревянную поверхность стола.

Я макаю хлеб в кофе с молоком.

– Что-то случилось?

– Нет.

– Ясно. – Я разламываю свой pastelito и бросаю короткий взгляд на последний противень, подрумянивающийся в духовке. На пальцах остается масло, а крошки липнут к губам, пока я ем.

Гордон влетает с улицы, волосы взъерошены ветром, на плече болтается рюкзак.

– Ри сказал, ты прячешь остатки ванильного пудинга в холодильнике.

Я фыркаю.

– Предатель. Ладно, угощайся.

Я не понимаю, почему Гордон так долго и шумно достает порцию пудинга, наливает стакан воды, берет ложку и что-то там еще. Он возится в кладовке, затем в выдвижном ящике и снова открывает холодильник.

– Не обращайте на меня внимания.

Мы и не обращаем. Начинка из гуавы слишком вкусная. Кофе еще лучше.

– Что ж, – говорит Флора, когда он исчезает за дверью, – могу я задать тебе странный вопрос?

– Кроме работы в необычное время, странные вопросы – моя специализация.

Она делает вдох, выдох, затем говорит:

– Нормально ли, когда парень, с которым ты общаешься и которого знаешь… Я хочу спросить, странно ли, что он часто спрашивает тебя о твоей подруге? Прям очень часто?

А, sí.

– Это не просто странно. Дома мы называем такое тревожным звоночком.

– Здесь тоже есть такое выражение.

Я смотрю ей в глаза.

– Думаю, ты знаешь ответ.

После следующего укуса на ее подбородке остается масло. Она вытирает его.

– В общем, дело в Уилле. Боюсь, он использовал меня, чтобы подобраться к Джулс. Может, чтобы влиться в нашу компанию ради Рота. Но не ради меня.

Пятнадцатилетняя я понимает ее. Я заглядываю в собственное сердце, вижу собственную правду.

– Любой, кому повезло с тобой гулять, должен сходить по тебе с ума. Знаешь, быть более внимательным. – Я делаю глоток кофе и откусываю больше, чем просто слоеную булочку. – Как, например, Гордон.

– Гордон? – Она оборачивается и смотрит на меня пустым, как английское утреннее небо, взглядом. – Гордон?– Она смеется. – Боже, нет. Я знаю его чуть ли не с рождения. Он отличный друг. Но не больше. – Она качает головой, чтобы подтвердить свои слова. – Ты можешь себе представить…

Могу, но я не собираюсь быть ничьей свахой насильно.

– Ладно, но кто бы это ни был, ты должна чувствовать себя самой особенной рядом с ним.

– Было бы здорово.

– Все впереди. Но не стоит торопиться. Наслаждайся друзьями, которые у тебя есть.

– У меня есть друзья, да. Но иногда они просто свыкаются с происходящим. Если бы твоя сестра узнала о том, что парень вроде Уилла поступил так с тобой, она бы тебя отругала?

Я смеюсь и качаю головой.

– Еще как.

– Я думала о том, что ты рассказала мне про свой выпускной. Я бы тоже хотела, чтобы кто-то вошел в мою комнату, только не Орион. Кто-то, кто очистил бы ее от парня, который причинил мне боль. Убрал бы все с глаз долой.

– Думаю, Джулс сделала бы это для тебя, если бы ты ей позволила.

– Правда. Она бы выбросила все это дерьмо в окно. Затем написала бы об этом гневную песню.

– Самую что ни на есть.

Мы смеемся, затем Флора шепчет в свою чашку:

– У тебя тоже хорошо получилось бы. Не песня. Все остальное.

Таймер духовки прерывает крик моего сердца.

– Твоя очередь.

Флора вскакивает и берет прихватку.

– Фу-у! Какого дьявола? – возмущенно вопит она, засунув руку в варежку. Она вытаскивает белую пену и облизывает пальцы. – Взбитые сливки?

Я уже у духовки, выключаю ее и достаю противень толстым полотенцем.

Флора бросается к раковине.

– Кто-то устроил ловушку в наших прихватках?