Гид по чаю и завтрашнему дню

– Да… так вот, это или любящая мать, которая рядом, но не здесь. Смотреть, как ты понемногу теряешь ее с каждым месяцем, готовишься. Прости, что говорю тебе об этом. У меня осталась мама. Но… abuela – я так и не попрощалась. – Я стыдливо прячусь, прижимая голову к его груди. – И я не знаю, что хуже: не иметь возможности попрощаться или прощаться понемногу каждый год.

– Приливная волна или песочные часы.

– Да.

Он проводит пальцами по моим волосам.

– Что-то из этого обязательно должно быть хуже? Разве не могут оба варианта быть одинаково ужасными? Они изменяют нас, делают сильнее, мы изо всех сил стараемся жить дальше в обоих случаях, верно?

– Так и есть, – говорю я, позволяя его словам взмыть и заполнить трещины. – И ты прав. Удивительно, как ты принимаешь то, что жизнь тебе преподносит, как справляешься с этим. Но ты никогда не хотел дать отпор? Обмануть вселенную? Взять все в свои руки и не ждать, пока жизнь сама себя распланирует?

Его стеклянно-голубые глаза встречаются с моими карими.

– Или отнять ее?

– Или отнять.

– Каждый день.

– Но все-таки ты… не можешь? – А я больше не могу смотреть на него.

– Лайла, – говорит он и хватает меня за локоть так быстро, что я вздрагиваю. – Я такой болван, что ты понятия не имеешь о моих чувствах? К тебе?

Ну же. Посмотри на него. Посмотри. Я поднимаю взгляд и вижу бурю – страсть к теплым напиткам и теплым свитерам, но холод от обнажения.

– Я чувствую их, как ничто другое. И я хотела бы… – Я качаю головой. – Разве это важно? Неужели у нас больше не будет возможности делать это: загадывать желания, глядя на падающую звезду, или желать просто побыть вместе?

Он берет обе мои руки.

– Чего желаешь ты?

– Нет. Нет. Ты как любитель суеверий должен знать, что нельзя задавать такие вопросы. Вселенная и так уже вовсю противится исполнению моих желаний. – Я выпрямляю спину, фыркаю. – И если ты еще не знаешь, это я полная дура в…

Орион отбрасывает мои слова в сторону и крадет поцелуй. Из его груди вырывается ругательство. Господи. Это что-то новое, и что мы делаем? Но мы предаемся моменту, разбираясь по ходу в хаосе неловких движений – царапая зубами, сталкиваясь носами – расслабленно и жадно.

Он отстраняется, тяжело дыша, как после долгой пробежки.

– Значит, я был прав. Ты мечтала о том же, ну, если бы и я был мечтателем.

Я издаю звук согласия.

– Но я могу лучше.

Dios, еще как. Еще как, еще как, еще как. Орион обхватывает ладонями мое лицо и смотрит на меня, как на лучший десерт, который я когда-либо готовила. Он проводит большими пальцами по моим скулам и лениво ласкает мои губы своими. Он не торопится, словно у нас полно времени на это.

Его руки спускаются ниже, ниже и ниже, затем он подхватывает меня и сажает себе на колени. Его губы на вкус как фрукты и сахар. Он улыбается – еще слаще, – прежде чем осыпать мой лоб и скулы поцелуями.

Я снова целую его в губы. Золотые искры всех городских огней, что мы видели, мчатся по моим венам, как по улицам. Я жадно касаюсь его. Хочу быть еще ближе. Я прижимаюсь к нему, чувствую его кости и сильные мускулы, обвивающие меня.

Останься со мной? Еще одно желание, которое я не могу доверить даже звездам. На каком языке нужно желать, чтобы континенты и культуры сдвинулись? «Останься со мной», – загадываю я желание, оставляя ногтями полумесяцы на парне со звездным именем.

Сегодня я целую его в буковой роще и понимаю, что узоры, выгравированные на ночном небе, не имеют значения. Орион Максвелл – мое северное сияние, моя полярная звезда – истинный север, – хотя наследие зовет меня на юг.

На юг. В Майами.

Пора домой, призрачные колеса коснулись асфальта. Мы оба чувствуем перемену и одновременно отстраняемся. Я все еще у него на коленях, обвиваю его, как шерстяной свитер. Мы прижимаемся лбами, между нами четыре тысячи миль.

– Когда ты только приехала сюда, – начинает он, его голос полон гравия, – твое сердце принадлежало другому. – Когда я киваю, он продолжает: – Но даже сейчас ты принадлежишь другому городу. Я даже помыслить не могу о том, чтобы на годы уехать с тобой в Майами. Не могу оставить маму и Флору…

– Знаю. – Я всегда это знала.

– В моей жизни столько прощаний и потерь. Я теряю людей и уже так устал от этого чувства. И ты… – Одинокое слово отражается в его глазах. – Ты не можешь быть мимолетным увлечением. Понимаешь, я не могу спать с тобой все лето, зная дату твоего отъезда. Не могу потом посадить тебя на самолет и сохранить лишь воспоминание об этом. О тебе.

Я судорожно выдыхаю, понимая и зная, что он прав. Я ненавижу его правоту. Однако люблю, как он заботится обо мне ужасным, но прекрасным способом.

– Мы не можем позволить этому повториться, не так ли?

Он качает головой с безжизненным взглядом.

– Это слишком, черт возьми, сложно. Пока пусть время здесь останется нашим моментом.

Моментом, когда мы обманули миры, жизни и вселенные.

И все же они побеждают. Por ahora.

Пока.

Глава 30