Гидеон из Девятого дома

– Кристально, – согласился некромант Восьмого дома, – но ты не так поняла. Это не вопрос. В разговоре с Глаурикой меня больше интересовала твоя мать, чем ты сама. Ты стала случайным добавлением. Глаурика не всегда может отличить полезное от никчемного, но так всегда бывает с призраками.

– Призраками?

– Выходцами с того света, если точнее, – объяснил Сайлас, – с теми редкими и решительными духами, которые непрошеными рыщут среди людей, прежде чем не уйдут совсем, цепляясь за остатки своей прежней жизни. Я был удивлен, что женщина вроде Глаурики совершила переход. Она долго не продержалась.

Позвоночник Гидеон, конечно, не превратился в лед, но по нему явно пробежал холод.

– Глаурика мертва?

Сайлас невероятно долго пил воду. Его бледное горло шевелилось.

– Они умерли по пути назад на родную планету, – ответил он, вытирая рот, – шаттл взорвался. Странно, если учесть, что это был отличный шаттл Когорты с опытным пилотом за рулем. Кстати, ты ведь собиралась его угнать?

Ортусу больше не придется рифмовать «меланхолию» с «сердоболием». Гидеон не сказала ни да, ни нет.

– Всей истории я не знаю, – признался Сайлас, – да мне и не надо. Я не собираюсь выпытывать все тайны твоей жизни и пугать тебя, заставляя говорить. Я хочу поговорить о детях. Сколько их в твоем поколении, Гидеон из Девятого дома? Не младенцев, твоих ровесников. Твоей возрастной группы.

Не младенцев. Может быть, Глаурика все же сумела после смерти сохранить кое-какие секреты. Или – что куда вероятнее – ее дух вернулся к жизни, только чтобы пожалеть о двух вещах, которые были для нее важнее всего: о грустном неповоротливом мертвом сыне и о благословенных костях мертвого мужа. Гидеон предпочла придержать язык. Сайлас напирал:

– Ты? Преподобная дочь?

– Чего ты хочешь? Перепись устроить?

– Я хочу, чтобы ты подумала, почему вы с Харрохак Нонагесимус – все представители своего поколения, – ответил он и наклонился, опираясь на локти. Взгляд у него был напряженный. Племянничек все еще заплетал ему волосы, но это почти не смягчало эффекта.

– Я хочу, чтобы ты подумала о смерти двух сотен детей, когда выжили только двое.

– Ой, это хрень какая-то. Ты выбрал вообще не тот вариант, чтобы посплетничать о Харроу. Если ты хочешь поговорить о том, что она развращенный тиран, я вся твоя. Но про грипп я знаю. Она тогда еще даже не родилась. Мне был типа год, и я просто его не подхватила. Бактерия через вентиляцию попала в ясли и в школьный зал и заразила всех детей и одного учителя, прежде чем ее обнаружили.

Это всегда казалось ей предельно логичным: во-первых, дети Девятого дома всегда были очень слабыми и болезненными, Девятый дом вообще обожал всяких увечных, калечных и жалких. Во-вторых, в окружении смрада разложения никто бы не заметил проблемы с вентиляцией, пока не стало бы слишком поздно. Она всегда подозревала, что выжила только потому, что другие дети ее избегали. Самые младшие умерли первыми, потом старшие, которые заботились о младших, а потом вообще все моложе девятнадцати. Целое поколение святого ордена. Харроу стала единственным младенцем, который родился тогда, в окружении сонма крошечных могилок.

– Бактерии из вентиляции не убивают подростков со здоровым иммунитетом.

– Ты просто никогда не видел подростков Девятого дома.

– Бактерии из вентиляции не убивают подростков со здоровым иммунитетом, – повторил Сайлас.

Хрень какая-то. Он не знал, что Харроу стала последним родившимся ребенком. Девятый дом много поколений страдал от уменьшения численности населения. Убийство любого ребенка, не говоря уж о целой куче юных монашек и иноков, было бы ужасающей и бессмысленной тратой ресурсов. Ясельный грипп почти уничтожил популяцию.

– Не понимаю, – сказала Гидеон, – ты пытаешься сказать, что Преподобные мать и отец убили сотни собственных детей?

Он не ответил, только сделал еще один длинный глоток. Колум закончил плести косу и подколол ее в пучок, завершив идеальную строгую прическу, а после этого отмерил несколько крошечных ложечек чая в кувшин для заварки холодным способом. Закончив, он присел на табуретку в некотором отдалении от стола, поближе к двери и лицом к окну, как настоящий параноик. Рыцарь взял кучу чего-то, подозрительно похожего на штопку, и нервно принялся зашивать белые штаны. Гидеон решила, что все в Восьмом доме сами не свои до пятен.

– Девятый дом – дом нарушенных обещаний, – сказал Сайлас. – Восьмой дом помнит, что вы вовсе не должны были жить. У Девятого дома была одна работа – одна гробница. Одно деяние, путь жизни и смерти в блаженстве. А вместо этого они создали культ. Дом мистиков, которые почитают жуткое явление. Правящие Преподобная мать и отец – дурная кровь скрытного племени. Я не знаю, почему император терпит это подобие Дома. Издевательство над этим гордым именем. Дом, зажигающий светильники над могилой, которая должна уйти во тьму, способен убить две сотни детей. Дом, который убивает женщину и ее сына только за попытку этот дом покинуть, способен убить две сотни детей.

Гидеон стало неуютно и грустно.