Гидра

Галя напрягла шейные мышцы и посмотрела вниз, между грудей, по которым стекала мыльная пена. Под ней, как собака, сидела на корточках Стешка. Галя завизжала и пнула отвратительную бабу коленом. Удар пришелся в скулу. Хоть и пустяковый, он застал вражину врасплох.

– Чего пихаешься, кобыла? – Стешка отодвинулась на безопасное расстояние и приложила губку к щеке.

– Отпустите меня немедленно!

Галя задергалась, надеясь выкорчевать крюк, но лишь глубже вонзила браслеты в онемевшие руки. Пришлось прекратить тщетные попытки и вытянуть ступни в поисках опоры.

– Все? – осведомилась Стешка. – Могу продолжить? Еще раз пихнешь – укушу.

Галя сглотнула. Зубы у Стешки были лошадиные.

– Глянь на себя, – презрительно промолвила Стешка. Окунула губку в ведро и провела ею по Галиному бедру.

«Она меня моет!» – Галя сморщилась.

– Ни шрамов, ни растяжек, ни натоптышей… Пятки как у ребенка… Ты их в молоке паришь? Ты как вообще ходишь? Порхаешь на крылышках? – Стешка неодобрительно закряхтела. – Мужикам такая, как ты, не нужна. Скажи спасибо, что тебя матушка приметила, а то б бобылихой была. Мужики таких шпилят – и в мусор. Один черт постареешь. Мужикам жрать надо, чтоб в избе был порядок… Что ты им на обед дашь, пятки свои?

Галя слушала критику сумасшедшей сельской бабы, не веря собственным ушам. Страх, стыд, унизительность ситуации сплетались в комок ярости.

– На меня знаешь как мужики пялились? – Стешка выжала губку в ведро. – Сиськи по молодости были как арбузы, не то что у тебя, плоскодонки. Но мне пипирки их даром не сдались… я исполкомовским отказывала…

– Зачем вы это делаете? – перебила словесный поток Галя.

– Чтоб ты чистой была пред матушкой.

– Зачем вы служите злу?

– Зло, добро… – проворчала Стешка. – Сами придумали, сами верите. Медведь в тайге – это зло или добро? Тойон, на которого моя семья горбатилась, – зло? Я его вот этими руками кокнула, потому что большевики разрешили. Получается, большевики – добро? Нет, дура, добро – это то, от чего мне хорошо.

– Вам хорошо от убийств?

– Дай подумать… Тойона убила – хорошо было. Мужа отравила – на седьмом небе была…

– Вы – чудовище, – процедила Галя.

– Ай, как оскорбила! – Стешка выпрямилась и поелозила губкой по Галиному лицу. Мыло защипало глаза. Галя мотнула головой. – Вы в партию вступаете, потому что картавому поверили? Нет, чтоб жилось сытно. Я свою партию нашла, свою Лениниху. Она меня озолотит, власть даст над стадом вашим поганым. Я, Степанида, решать стану, кому жить, кому подыхать.

– Что вы со мной сделаете? – Голос Гали предательски задрожал.

– Повезло тебе, дрянь. Они все сдохнут, как жили, без смысла, без причин. Ни могил не будет, ни памяти. А тебя мы запомним. Ты – одна такая, кто снимет печать. Тебя матушка в уста поцелует. Дырку дай.

Галя сжала зубы, почувствовав, как губка царапает нежную плоть меж ног. Ах, если бы она могла – засунула бы эту губку в глотку сектантской корове.

– Открывай!

У Гали скрутило живот. Она уставилась в ужасе в сенцы.

– Открывай, Стешка! – крикнул Золотарев.

– Подождешь, – буркнула Стешка без пиетета. Взяла полотенце и принялась обтирать вымытое тело.

– Где детки? – спросила она, глядя Гале в глаза.

– Кто?

– Эти. – Стешка пошевелила пальцами у рта, изображая щупальца. – Я их больше не слышу.

Галя осклабилась.

– Потому что мы их убили. Всех перестреляли, всех!

Стешка сощурилась, прикидывая, лжет ли пленница.

– И вас перестреляем, – пообещала Галя.

– Ничего, – сказала Стешка. – Новых деток впустим. Главное – матушку освободить.

В дверь заколотили.

– Стешка, псина ссанная, отвори, дай на голую актрисулю посмотреть!

– Не впускайте его! – взмолилась запаниковавшая Галя.

– Не бойся, – смягчилась Стешка. – Снасильничать не позволю.

– Стешка!! – Дверь затряслась на петлях. – Я только передерну!

– На Ярцева передерни, говноед. – Стешка вынула из кармана телогрейки ключ. – Без глупостей.

Она привстала на цыпочки – Галя могла бы вцепиться зубами в рябую щеку, а то и в Стешкино горло, но что дальше?

«Не думай, – сказал внутренний голос, – загрызи ее, все равно умирать, хоть какое-то утешение…»

Галя не поддалась соблазну. Ключ отстегнул браслет, цепочка соскользнула с крюка, пятки воссоединились с полом. Галя вскрикнула. Казалось, по руке от плеча вниз полилась лава.

Стешка отстегнула второй браслет и убрала кандалы в карман. На запястьях краснели ссадины. Галя встряхивала кистями, нормализируя кровообращение, и судорожно соображала, как ей распорядиться мнимой свободой.

– Не шали, – предупредила Стешка.

Галя сделала шаг к сенцам.

– В чем мать родила к Золотареву пойдешь?

– Краем глаза!! – Бригадир таранил дверь.

– На. – Стешка сняла с гвоздя белую рубаху из грубой холстины. Галя надела ее через голову на голое тело – подол рубахи прикрывал колени, даруя обманчивое чувство защиты.

– Такой войдешь в матушкин рай, – подытожила Стешка и ушла в сенцы. Галя огляделась, высматривая что-нибудь, годящееся для самообороны. Мыло? Губка? Кусок пеньковой веревки? Повеситься по-быстрому на крюке и оставить Гидру с носом? Ищи-свищи другую полукровку в Яме!