Читаем Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки. полностью

В 1929 году произошёл резкий поворот от революционности к традиционализму, от интернационализма — к патриотизму и национализму, от общественной экономики, с её обобществлением средств производства — к государственному абсолютно монопольному суперкапитализму, от  принципа добровольного построения общего государства и права наций на самоопределение — к сталинскому культу государственности.

Советский человек, по мнению коммунистов, должен быть безынициативен, но не робок. Он должен быть одновременно послушен и смел. В нём должны доминировать: доброжелательный коллективизм, воинственный патриотизм и неослабная постоянная бдительность. Ограничение контактов с внешним миром, облегчало правящему номенклатурному классу задачу создания атмосферы озлобленности, всеобщей паранойи и подозрительности.

Главной задачей советских идеологов было уничтожить в человеке неповторимую уникальность, составлявшую собственно личность человека и создать на основе этого «человеческого материала» стандартизированного и унифицированного советского человека, с заранее заданным набором качеств. Перестройке подлежали также интеллектуальная и культурная составляющие части личности.

Мир советской культуры являлся моделью ценностно-идеологической структуры личности идеального советского человека, как её видели идеологи. В советской культуре гражданин страны советов должен был видеть своё превосходство перед другими «тёмными народами мира», не познавшими истинности марксизма в его примитивной ленинской трактовке. Советский народ должен был превратиться из сборной культурно-этнической солянки времён НЭПа в уникальную сплочённую нацию, с единой советской идеологией, культурой и всеми остальными признаками, присущими нациям.

В культурном отношении советский имперский патриотизм был очень похож на немецкий национал-социализм. Внешнее сходство двух тоталитарных культур не случайно, так как в основе обеих идеологий лежали очень похожие идеи. Часто доходило до буквального копирования скульптур, картин, песен, плакатов, сюжетов для фильмов и книг, наиболее удачных оборотов из речей партийных лидеров.

Не имеют смысла нынешние споры о том, что было сначала, «Марш авиаторов» или нацистский марш штурмовиков SA «Herbei zum Kampf…». Неважно, кто внёс больший вклад в стиль агитационных плакатов тоталитарных государств Европы, нацистские графические дизайнеры или советские конструктивисты. Не имеет принципиального значения первоисточник, если системы пропаганды двух тоталитарных режимов делали ставку не на образование и просвещение, не на логику, а на возбуждение примитивных эмоций и делали это по существующим в то время технологиям. Обе системы пользовались абсолютно идентичными методами, стараясь вызвать у людей чувство превосходства и чувство ненависти ко всему остальному миру, через книги и кино, скульптуру и картины, плакаты и газетные передовицы.

Советские коммунисты, немецкие национал-социалисты, нидерландские, швейцарские, болгарские фашисты, испанские фалангисты и ещё с десяток других организаций подражали итальянской фашистской партии. Позднее немецких национал-социалистов копировали датские, шведские фашисты. Немецкие и советские пропагандисты заимствовали идеи друг у друга. Это был общеевропейский масштабный процесс. В случае Третьего Рейха и Советского Союза, имело место не просто копирование одной из сторон, а ещё и взаимное проникновение двух тоталитарных культур, взаимное влияние очень похожих государственных пропагандистских машин.

Весь комплекс идеологических штампов, составляющих образ советского «человека будущего», точно соответствовал стратегическим задачам партии, конечной целью которых была власть как таковая, а также сопутствующий власти набор разнообразных благ и привилегий. Коммунистические идеологи планировали в будущем полностью регламентировать разнообразными правилами поведение этого нового советского человека и его взаимодействия с другими такими же субъектами, они надеялись контролировать любые экономические, социальные, включая отношения в семье и быту, на работе между коллегами и прочее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

История / Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Цивилизационные паттерны и исторические процессы
Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Йохан Арнасон (р. 1940) – ведущий теоретик современной исторической социологии и один из основоположников цивилизационного анализа как социологической парадигмы. Находясь в продуктивном диалоге со Ш. Эйзенштадтом, разработавшим концепцию множественных модерностей, Арнасон развивает так называемый реляционный подход к исследованию цивилизаций. Одна из ключевых его особенностей – акцент на способности цивилизаций к взаимному обучению и заимствованию тех или иных культурных черт. При этом процесс развития цивилизации, по мнению автора, не всегда ограничен предсказуемым сценарием – его направление может изменяться под влиянием креативности социального действия и случайных событий. Характеризуя взаимоотношения различных цивилизаций с Западом, исследователь выделяет взаимодействие традиций, разнообразных путей модернизации и альтернативных форм модерности. Анализируя эволюцию российского общества, он показывает, как складывалась установка на «отрицание западной модерности с претензиями на то, чтобы превзойти ее». В представленный сборник работ Арнасона входят тексты, в которых он, с одной стороны, описывает основные положения своей теории, а с другой – демонстрирует возможности ее применения, в частности исследуя советскую модель. Эти труды значимы не только для осмысления исторических изменений в домодерных и модерных цивилизациях, но и для понимания социальных трансформаций в сегодняшнем мире.

Йохан Арнасон

Обществознание, социология