Гигея

Но на тебя и Геро клеветала!

Наверно как супруга Леонида,

которого не мог терпеть наш царь царей.

Демарат.

Но это дочь для Клеомена!

Мардоний.

Чем дольше я с эллинами живу,

тем больше я их ненавижу.

Все о достоинстве, о славе говорят,

одолевают страсти отношений,

себя богов подножьем мнят,

во тьме из словоизвержений

хотят прозреть свою судьбу,

готовы к подлости и сечи,

но в нищите едят и спят,

в гражданском пафосе их речи

мы слышим громкие слова

в них лишь самим себе хвала.

Демарат.

Не раздражайся, полководец!

Восточной мудрости слова,

для нас ведь тоже, что молва.

Я понял так, что ты, к примеру,

пришел ко мне не лицезреть

ни бедность, нищету моих покоев…

Тебя ведь что-то тяготит?

И я как младший пред тобой

достоин испросить тебя

какая помощь недостойного эллина

и в чем она тебе нужна?

Мардоний.

Известно мне слово оракула Дельфов,

что персы в Элладу с войсками придут.

Какая судьба нас сейчас ожидает,

и кто из оракулов что говорит

о гибели персов в бою предстоящем?

Ответ твой награду оценит твою.

Демарат.

Я знаю, Мардоний, что царь из царей

на этот пост тебя недавно назначая

и в Сарды спешно уезжая,

тебе оставил мягкие ковры,

столы из серебра и утварь золотую…,

а я так нищ, а я так беден,

а я в добавок и женат,

Ты сам все это лицезреешь,

ты сам об этом говоришь.

Мардоний.

Я вижу нищету твою. И сострадаю.

Я думаю, что твой народ и все вы,

пусть даже поколений минует череда,

в ней прозябать останетесь навеки.

Ведь размышленья ваши

вам не прибавят лишнего куска.

Так заработай дружеским советом.

Демарат.

Ты чести, слова верный господин.

И потому открою я тебе

последнее известие из Дельфов.

Не разрушая храмов, двигайся вперед.

Наутро, начиная битву, пусть каждый в битве той возьмет, что всем судьбой отмерено на месте.

Но помни, полководец и стратег,

что Александр, гостеприимец афинян,

тобою ранее поссоривший их с Спартой,

Павсания предупредить готов.

Мардоний.

Вот таковы элины все.

Друг друга предают и презирают,

Они с судьбой своей играют,

А козни персам вечно шьют.

Мне ясно все. Тебя благодарю я.

И свой заклад сейчас тебе пришлю.

Украсишь утварью царя царей,

Ты свой шатер, пока убогий(уходит).

ЯВЛЕНИЕ IV

Шатер Демарата в роскошном персидском убранстве.

Гигея одна.

Гигея.

Мардоний оказался прав

и слово честное сдержал.

Отвыкла я без роскоши персидской жить.

Без мягкости ковров, без шелковистой ткани

серебряных и золоченых лож. Как трудно

жить без роскоши персидской, без дивных

ароматов восточных стран, без притираний,

без слуг с услужливостью рабской нам

подающих тьму безделиц женских.

Мардоний прав, — Бубара равнодушен

и жесток. На ложе уподоблен он волу,

весь интерес его в пересыпаньи

золотой монеты из жирных рук в мешки

да кладовые.

Я жить хочу. Я молода еще.

А Демарат ревнив и страстен, хитер и злобен

как юнец, которого игрушкой обделили.

Ему не интересен пыл души еще и молодой,

и жаркой,

ему пыл страсти сластолюбцу подавай.

В его руках я лишь безделица,

красивый лепесток, которым хочет

всласть он насладиться.

Не может он на сына надышаться.

Единственный ребенок для него

как часть от моего начала, пронизавшая

кровь и плоть его, в котором видит он

наследника престола всей Македонии!

Чудак, безумец и игрок, ведомый

не пророчеством Деметры, а темным

духом вечного Аида!

Тщеславен Александр! Как скорпион хитер

и кровожаден.

Не он эллин,

а я по сущности своей всегда

всех греков в мыслях понимала!

Но роскошь полюбила больше мыслей,

их мудрости

— отмычек слова самоправданья тех,

кто хвалится стихами "Илиады","Одиссея".

Душа моя всей страстью так трепещет и жаждет пламенной любви Мардония опять.

Он есть герой моей души.

Я с ним в Аид пошла бы, не дрогнув, бросив все, что дорого и мило.

Меня любовью опоила не красота лица, а мужество души его и преданность мужчины

и матери своей, сестре и брату.

Входит Мардоний.

Гигея.

Любовь моя!

Страдаю я,

что ночью ложе на нашей роскоши делю,

но не с тобой!

Мардоний.

Я Демарату предложил все это,

он принял знак любви моей

как будто все, что видишь,

можно получить за жалкие слова

оракулов дельфийских.

Нет, правду говорят, что бедные эллины

лишь словеса такие чтят, где

мудрость хвалят и лелеют,

а сами даже не краснеют

дары подачек принимать,

не понимая глупостей словесных.

Не слово-дело душу окрыляет!

Гигея.

И любовь!

Любовь без меры и границ

для двух в любви оплавившихся лиц

и жаждущих продолжить наслажденье, где

страстное дыхание и пенье двух сердец и

пульс крови им говорит о том,

что счастье в них и счастье бесконечно.

Мардоний.

Гигея, друг, любовь моя, жена!

Пойми меня, исполни все сполна!

Мы одолеем трудности, и все потом решим.

На утро бой!

Мы к грекам поспешим.

Царя царей обрадовать должны,

Он на меня задачу возложил,

И битву при Платеях выиграю я,

Тогда к стопам его мы бросимся вдвоем.

Я ведаю, я знаю, он поймет сердец отважных

трепетанье.

И Демарат получит наказанье.

И мать моя, сестра и брат поймут-

сопротивление бесцельно,

И мы оценим их терпенье,

И нежеланье нас соединить.

Гигея.

Но почему? Но почему?

Твоих родных я так люблю,

а в душах их сопротивленье?

Мардоний.

Понять нетрудно!

Трудно разобраться.

Твой брат лишь торговал тобой.

А ведь у персов торг святой…товар.

В семью к себе, мы азиаты, приобретаем

не товар, подобие товара.