— Тогда мне нужно, чтобы ты рассказал мне, как пройти к этому тракту и дойти до станции.
— Ну, пройти туда просто… Только долго, мили две.
— Првди её, — сказала вдруг Мавва.
Рейтег поморщился. Парня можно было понять — ему совершенно не хотелось топать в такую даль.
— Не стоит, — поспешила заметить я. — Я прекрасно доберусь сама…
— Надо… надо, чтбы прводил, — сказала Мавва, внимательно глядя на племянника. — Тк бдет лчше.
Тот положил ложку и ответил ей таким же долгим, немигающим взглядом. Никакого напряжения между ними в тот момент не было — казалось, эти двое просто общаются без слов, прекрасно понимая друг друга.
— Надо — значит, надо, — медленно произнёс Рейтег.
Мавва опустила голову — печально, я бы даже сказала, скорбно.
— Всё в порядке? — спросила я у неё.
— Впрядке. — Мавва посмотрела на меня и внезапно улыбнулась. Чуть ли ни впервые за всё время нашего знакомства. Глядя в её отрешённые глаза, я на мгновенье засомневалась, что эта женщина вообще меня понимает. — Впрядке… Плхо, сли не пйдёт. Счас впрядке.
Странно это всё было. Странный дом, странные люди… Чем скорее я уйду отсюда, тем лучше. Чем скорее сяду в дилижанс, тем скорее всё вернётся в норму. Чем скорее я приеду в Морлио… В Морлио, ко всем своим проблемам…
Я вдруг с необычайной ясностью осознала, что уже послезавтра могу сидеть в тюрьме. Именно это меня, скорее всего, и ждало, потому что не прийти на исправительные работы и не попасть при этом в тюрьму я могла только в случае тяжёлой болезни (тяжесть определялась полицейским врачом), а также болезни или смерти кого-либо из ближайших родственников. Существовала в законе также расплывчатая формулировка об «особых обстоятельствах», но поверит ли суд в то, что я не сбегала в тот день от наказания, и лишь планировала отлучиться на несколько часов?.. Всё-таки катастрофа произошла далеко от Морлио. Это больше было похоже на неудавшийся побег.
Я бы не поверила самой себе, честно говоря. Но, по своему обыкновению, надеялась, что полицейские всё проверят и во всём разберутся. И правда восторжествует.
В любом случае, нужно было возвращаться, чтобы разобраться во всём. Принять то, что меня ожидало. Иначе всё могло быть ещё хуже — я знала, что могло. А если вернусь в Морлио, думала я, то… вдруг пронесёт. Вдруг мне всё-таки поверят. Вдруг я спокойно дочищу фонари, а потом буду искать работу…
Которую ещё попробуй найди, с таким-то послужным списком.
Я вздохнула — пожалуй, слишком громко и тяжело. Мавва легонько коснулась моего рукава.
— Впрядке? — спросила она.
Надо сказать, что не впервые моя хозяйка чувствовала моё настроение. Её прозорливость вызывала во мне слабое подобие интереса. Я ощущала в ней дар, хотя и какой-то странный. Дар, на самом деле, вовсе не редкость — магическая оболочка есть у многих людей, только добраться до неё жителям Гроуса практически невозможно, а управлять магией без должной подготовки — тем более. Но у меня возникало совершенно дурацкое, невозможное ощущение, что у Маввы обязательного для всех барьера с магической оболочкой нет, как и проблем с управлением… Впрочем, я ни разу и не видела её действительно колдующей (не считать же за колдовство песенки и танцы над сломанной рукой!), поэтому и не думала на эту тему. Старалась не думать.
— В порядке. — Я тоже улыбнулась. — Всё хорошо…
И тут же переспросила сама себя: «В порядке? Хорошо?!».
Нет, ничего уже не могло быть в порядке.
Красная кровь на жёлтом платье, огонь, полёт в реку… И теперь — вернуться и делать вид, что ничего не было? Принимать наказание за то, что спасла своего друга, пусть и призрака? Оставить расследование Горне?
Я вздрогнула, вспомнив, к чему уже привела моя попытка разгадать тайну самостоятельно. Если бы я не совала в это дело свой нос, Тантар и Эриза были бы живы…
— Нчь, — проговорила Мавва. — Нжно в крвать.
— Да… Да, наверное.
Рейтег молча смотрел, как я поднимаюсь с табуретки — а делала я это медленно и неуклюже. Где он собирался спать, я понятия не имела — в комнате была только одна кровать, доставшаяся мне, а сама Мавва ночевала в сенях, ни за что не соглашаясь меняться со мной, сколько я не предлагала.
— Спокойной ночи, — только и сказал Рейтег.
5.
Я настояла на скором отъезде, и на следующий день всё-таки уговорила Мавву вернуть мне вещи (те были, по всей видимости, в сарае — я видела, как она выходила на улицу). Мавва, в свою очередь, уговорила меня подождать ещё один день, и перед последней ночёвкой напоила меня каким-то очередным снадобьем со стойким запахом банного веника.
Снадобье и правда оказалось целительным — на следующее утро я проснулась на рассвете и выбралась из кровати с невероятной лёгкостью во всём теле. От слабости не осталось и следа; о прошедшей болезни напоминало только редкое желание откашляться, но в целом чувствовала я себя хорошо. Удивительно, удивительно хорошо.