Читаем Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ) полностью

— Спасибо вам, Мавва. Я Эстина. Как я могу вас отблагодарить? Я… у меня должно было остаться немного денег в плаще, всего около пары фертов, но…

Я засуетилась, оглядываясь, однако своих вещей не обнаружила. На мне меж тем была бесформенная ночная рубашка из небелёного полотна, такая длинная, что из-под неё только пальцы ног торчали.

Мавва остановила меня жестом.

— Но я многим вам обязана, — снова попыталась возразить я.

— Несчас. Тслаба. Птом.

Я действительно чувствовала слабость, но валяться дальше была не намерена. Кем бы меня сейчас ни считали в Морлио — погибшей, или сбежавшей с исправительных работ — промедление в любом случае было недопустимо.

Я попыталась объяснить всё это Мавве. Старичок упоминал что-то о проложенном поблизости тракте — наверняка там ходили экипажи, дилижансы, или, может, где-то здесь можно было взять напрокат лошадь… Я когда-то неплохо ездила верхом, и смогла бы добраться до Морлио.

— Несчас, — повторила Мавва.

Она жестом указала на постель, и я поняла, что разговора у нас не получится, и что нужно вернуться под одеяло.

По правде сказать, на обратном пути у меня в глазах потемнело, и я едва не рухнула по дороге. Мавве пришлось поддержать меня под руку.

Мне потихоньку становилось легче, и через пару дней я даже вышла на улицу. Вернее, не совсем я, а некое ватное тело, укутанное в несколько одёжек, как в детстве зимой. Словно специально для меня выглянуло солнышко. Было видно, как трудятся деревенские жители — кто в поле, кто на своём огороде.

Дом Маввы тоже окружал небольшой огород. Почти всё из растущего на нём было для меня загадкой — я определила только несколько деревьев у дома: вишни и яблони. Трава под ними была усыпана увядшими лепестками.

Сидя на ступеньке крыльца, я смотрела, как Мавва, наклонившись над грядкой, выдирает из земли одну траву, оставляя ровные рядки другой. Как она отличала правильные, я понятия не имела.

Впрочем, вскоре пришлось разбираться. Уже на следующий день, поговорив с соседями, я выяснила, что Мавва несколько блаженная, и о деньгах имеет смутное представление. В деревне с ней привыкли рассчитываться едой или каким-нибудь полезным инвентарём; если возникали сложности, их откладывали до приезда Маввиного племянника, который работал в Морлио, но раз-два в месяц навещал тётушку. Впрочем, Мавву здесь все любили и старались не обижать — она была кем-то вроде местной знахарки, и уже не единожды вытаскивала людей с того света. Поэтому-то, как выяснилось, к ней меня и привезли.

Еду я с собой не носила, инструменты тоже, и потому единственным способом отблагодарить Мавву была помощь по хозяйству. Я дала себе день на то, чтобы прополоть пару грядок, а заодно окончательно прийти в норму — слабость всё ещё периодически одолевала меня, как и терзающий нутро кашель. Но увы, ленивое ковыряние в грядке — единственное, на что я оказалась способна в течение последующих трёх дней. Более того, это получилась всего одна грядка — вроде бы небольшая, но она всё никак не хотела заканчиваться. Кажется, там росла морковка.

Собственная беспомощность и бездействие угнетали меня. Я была готова отправляться в путь в любом состоянии, даже если бы мне пришлось делать привал каждые полчаса, но хозяйка была непреклонна. Я, хоть и получила свою одежду, по-прежнему не знала, где находятся остальные мои вещи, притом, что в маленьком домике, состоящем из полутора комнат, спрятать что-то казалось нереальным. Я как-то раз даже стенки простукала — ничего! Не могло же в деревенском доме быть профессионального тайника, вроде секретной двери, открывающейся путём нажатия таинственной кнопки…

Надо ли говорить, что профессиональная неудача не улучшила моего состояния?

— Рйтег првдит, — успокаивала меня Мавва.

«Рйтег», по всей видимости, был её племянником. Но когда он намеревался приехать? Насколько я успела разобраться, его визиты были непредсказуемы. С тем же успехом я могла прождать этого типа целый месяц.

К тому же не могу сказать, что у Маввы мне было очень уютно. Постоянный запах сырости, даже при открытых окнах, голые стены, какие-то веники, развешенные у печки. Да и сама Мавва меня не то, чтобы пугала, но вселяла какую-то неясную тревогу, хотя всё, что она делала, было во благо людей и меня лично. Однажды к ней привели мальчика с жутким открытым переломом руки, и Мавва начала… кружиться. Молча, закрыв глаза, она вертелась, как маленькая серенькая юла, и губы её беззвучно двигались. Потом — один быстрый, почти невидимый глазу удар по больной кисти, выполненный с такой силой, какую в её тщедушном тельце никак нельзя было заподозрить, пронзительный детский вскрик и… всё. Мальчик ушёл, придерживая окровавленную руку, его мать ушла следом, сжимая в ладони бутылочку с неведомым снадобьем. Мавве же достался пяток яиц.

Перейти на страницу:

Похожие книги