Гилморн

— Эру Единый Благословенный, так Эргелион отсюдова милях в двадцати! Ты, значит, у тамошнего лорда служил?

— У него, — повесивши печально голову, отвечал воин. — Лорд Амран пал славной смертью на Пеленнорском поле, множество врагов порубив. Никто из людей не мог сравниться с ним в силе и доблести. Сотнями сносил он головы оркам и черномазым пришельцам с юга, и даже троллей и волчьих всадников не страшился. Только против самого ужасного из порождений Моргота не смог он устоять — черного дракона. Выползла тварь из огромных ворот, дыша огнем и усеивая землю трупами гондорских воинов. Но храбрый лорд Амран кинулся вперед, закрываясь щитом, и пронзил шею чудовища, так что черная кровь потоком хлынула из раны. Но успел дракон в последний раз дохнуть пламенем… — тут воин утирал скупую мужскую слезу, а окружающие ободряюще похлопывали его по плечам, — …и не стало доблестного лорда Амрана, и пепел его развеяло ветром…

Потрясенным слушателям предъявлялся закопченный шлем, который оруженосец вез в замок Эргелион, дабы передать его сыну и наследнику лорда Амрана. Долго еще после отъезда молодого воина необычная тишина царила в таверне, прерываемая только глубокомысленными замечаниями вроде: «Вот оно, значит, как!» «Да, кум, и не говори!» Особенно трагичным казалось то обстоятельство, что именно черный дракон был неофициальным гербом замка Эргелион. Нашлись, конечно, и те, кто счел это карой свыше за распутную жизнь. «Видал, какого он себе оруженосца завел? — шепнул один из посетителей трактирщику. — Смазливый, что твоя девка, сережечки в ушах, коса до пояса, а как задницей вертит!» Конечно, молодой воин не заплетал в косу свои пепельные волосы, и доставали они всего лишь до лопаток, но в наблюдательности говорившему было не отказать. «Так война же, кум, — меланхолично ответил трактирщик, не гнушавшийся поставлять постояльцам шлюх обоего пола. — На войне как на войне, сам знаешь».

— Пусть утешением вам послужит то, что ваш муж сражался и погиб, как герой, — патетично завершил рассказ оруженосец и поцеловал руку леди Найравэль.

— Извините меня, — с трудом выговорила она, закрыла лицо рукавом и торопливо вышла из комнаты.

Лорд Амрис, с этой минуты законный владелец замка, догнал ее на галерее, залитой полуденным летним солнцем. Он обнял ее, и она, рыдая, спрятала лицо у него на плече.

— Ах, Амрис, это так ужасно…

— Не думал, что ты будешь так убиваться… по нему…

— Он ведь отец моего ребенка… и твой брат… каким бы он ни был, он не заслужил такой страшной смерти… ах, Амрис, этот оруженосец так рассказывал о нем, что даже мертвый бы заплакал!

Молодой лорд сам едва сдерживал слезы.

— Я знал, что он не вернется. В тот раз, помнишь, он сам сказал, что прощается с нами навсегда. Ну, не плачь, милая. Я позабочусь о мальчике. И о тебе. Амран хотел, чтобы мы были сильными. И чтобы мы постарались быть счастливы… без него.

— С тобой у меня куда больше шансов, — всхлипнула Найра и вытерла слезы. — Этот парень так на нас смотрел… может, он что-то подозревает? Сидит сейчас и думает, что мы только рады смерти Амрана…

— По-моему, он просто хотел намекнуть, что не против утешить кого-то из нас, — молодой лорд грустно улыбнулся. — Или обоих.

— Побойся Эру! Твой брат погиб, а ты…

— Жизнь продолжается, верно? Теперь у меня есть ты. Давно пора узаконить наши отношения. Амран так и написал в завещании: «Немедленно после получения известия о смерти»… — губы у него задрожали, он прижал к себе Найру и разрыдался.

Невзирая на то, что оруженосец лорда Амрана принес горестные вести, приняли его в замке Эргелион по-королевски. Уютная комната, роскошный ужин, горячая вода, новая одежда… С наслаждением он растянулся на чистых простынях, на которых ему не доводилось спать кошмарно долгий срок — примерно неделю. Впрочем, спать ему совершенно не хотелось, несмотря на усталость после долгой дороги и тот факт, что на следующий день утром ему предстояло присутствовать на церемонии бракосочетания лорда Амриса и леди Найравэль.

— Как же я не люблю спать один, — вслух посетовал он.

В то же мгновение в дверь его комнаты тихо постучали.

— Спасибо, Эру! — с чувством воскликнул он, возведя глаза к потолку, и пошел открывать.

Ночной гость начал с того, что притиснул его к двери и запечатлел на устах долгий нежный поцелуй. Некоторое время они целовались, а потом отстранились друг от друга, чтобы перевести дух.

— Я же говорил, что никогда тебя не забуду, — промурлыкал гость, положив руки молодому человеку пониже талии.

— Да, но я и представить не мог, что меня ждет такая встреча.

— Все течет, все меняется. Ты тоже не всегда носил гондорскую форму. Кстати, черное тебе больше к лицу.

— Я больше не на военной службе, так что могу надевать все, что мне вздумается.

— И снимать тоже? Нагота тебе к лицу еще больше, — шаловливые пальцы забрались ему под рубашку. — Ты все еще носишь колечко в пупке? Я хочу посмотреть.

— Как ты можешь, в доме же траур! — попытался урезонить его молодой человек, не делая, впрочем, попыток помешать.