«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Кацнельсон как заместитель наркома непосредственно руководил УШОСДОР, УМЗ, ОАГС, УПО, УСО, ОГСК, управлением мер и весов, отделом резервов и картографии, переселенческим отделом, обществом «Динамо». В УГБ НКВД УССР он был куратором Учетно-статистического и Специального отделов УГБ НКВД СССР. Кацнельсон решал все технические и мелкие вопросы, просматривал и утверждал следственные дела, поступавшие со всей Украины; принимал решение о возможности отправки следственных дел в суды, на Особое Совещание или на доследование; утверждал обвинительные заключения (кроме особо важных дел, которые утверждались лично Балицким); редактировал протоколы обвиняемых; руководил «чекистским обслуживанием» и освещением хода сельскохозяйственных кампаний; отвечал за выселение «антисоветского элемента» из пограничной полосы; оформлял аресты, санкционированные наркомом; давал санкции на арест по мелким делам; решал вопросы о расселении арестованных.

Но оперативных или руководящих указаний по агентурно-следственным делам Кацнельсон без санкции Балицкого не давал, а директивы подписывал лишь после согласования с наркомом. Начальники областных управлений НКВД за решением оперативных вопросов обращались исключительно к Балицкому, а к Кацнельсону они могли обращаться только во время отпуска наркома. Самостоятельно заместитель наркома был уполномочен разрешать принципиальные вопросы по делам Иностранного отдела, по вопросам села, духовенства и сектантства.

20 августа 1934 г. в НКВД УССР состоялись ощутимые кадровые изменения: С. М. Циклис стал начальником Административно-хозяйственного управления, Я. В. Письменный – начальником отдела кадров, а А. О. Броневой возглавил Транспортный отдел. Позже Циклис будет утверждать, что не хотел работать в аппарате АХУ, но по настоянию Балицкого, заявившего, что Письменного нужно снять c работы, вынужден был согласиться: «А если мне казалось, что то или другое решение неверное, то товарищ Балицкий мне отвечал: “Я член ЦК ВКП(б)!”. Поэтому указания товарища Балицкого были для меня директивами партии»[755].

Как известно, особенно ощутимый толчок эскалации террора был дан после убийства С. М. Кирова 1 декабря 1934 г. Тогда по предложению И. В. Сталина было принято постановление ЦИК СССР «О порядке ведения дел о подготовке или осуществлению террористических актов». Согласно постановлению срок расследования уменьшался до 10 дней, рассмотрение дел в суде проводился без участия адвоката и прокурора, обжалование приговора и ходатайство о помиловании не удовлетворялось, а приговор выполнялся немедленно после вынесения. 9 декабря Г. И. Петровский подписал постановление ВУЦИК УССР «О внесении изменений в уголовно-процессуальный кодекс УССР», где были учтены вышеупомянутые положения, которые стали основанием тотального террора в следующие годы[756].

После убийства Кирова с молниеносной скоростью были «раскрыты» не только ленинградская, но и белорусская (в Минске) и украинская (в Киеве) группа «террористов», сформированная из арестованных уже ведомством Балицкого лиц, преимущественно литераторов.

По версии следствия, центральная организация ОУН, руководимая Евгением Коновальцем, в 1934 г. перебросила в Украину эмиссаров с заданием организовать на территории Украины свои филиалы для проведения контрреволюционной агитации, вредительства, саботажа и террора против вождей компартии. За короткое время эмиссарам удалось организовать несколько террористических групп из числа уцелевших членов «УВО» в Киеве, Харькове, Одессе и других городах, и начать подготовку терактов.

Дело стряпали наспех. Так, например, арестованного 6 ноября глухонемого поэта Олексу Влызько следователи допрашивали даже без переводчика. Одним из главных пунктов обвинения была его записка: «Сегодня я сяду на бюст Сталина (Сосо Джугашвили)». Влызько отличался эксцентричным поведением и, дабы привлечь к себе внимание, брился наголо, забирался на памятники, прыгал с моста в реку, нелегально перешел советско-иранскую границу. Но всегда был лоялен к власти и, отойдя от футуризма, все чаще писал стихи, прославлявшие Ленина и партию[757].

Большую роль в фабрикации дела «ОУН» сыграл оперуполномоченный СПО УГБ НКВД УССР Николай Дмитриевич Грушевский. В его служебной характеристике отмечалось, что «благодаря его энергичной и умелой работе с арестованными, особенно с руководителем ОУН на Украине Антоном Крушельницким, членом центра Козинским и др. ему удалось в короткий срок выявить практическую работу организации и ряда ее участников» [758].

Позднее Н. Д. Грушевский признает, что литератор Антон Крушельницкий и его сыновья были арестованы по ложному доносу секретных агентов В. А. Юринца и Карбоненко и «что даже по одному их изложению видно было, что это фальшивки. Однако такая агентурная работа поощрялась руководством наркомата Балицким и Кацнельсоном, причем такой агент как Юринец преподносился как образец высококвалифицированного агента, центрального агента, как его называли»[759].