«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Статистика свидетельствует, что, несмотря на политику украинизации в УССР в 1930-е гг., продолжала существовать, по сути, колониальная администрация и на ключевых должностях в партийно-советском и чекистском аппарате республики украинцы составляли меньшинство.

Особенно удручающей была картина в НКВД. Конечно же, украинцев здесь служило немало, но на руководящие должности их практически не пускали. Так, например, в Харьковском областном отделе ГПУ – областном УНКВД в 1932–1938 гг. на должностях начальника облотдела/облуправления; заместителя начальника облотдела/облуправления; начальников оперативного отдела, ЭКО, КРО, СПО, ОО, ТО побывало 44 человека, из которых лишь 2 (4,55 %) были украинцами. В то же время евреев было 32 (72,72 %), русских – 6 (13,64 %), белорусов – 2 (4,55 %), латышей – 2 (4,55 %)[832]. Среди 33 руководителей управлений и отделов НКВД УССР, а также начальников областных УНКВД, занимавших эти посты при В. А. Балицком в 1936–1937 гг., картина похожая: евреи – 21 человек (63,64 %), украинцы – 4 (12,12 %), русские – 4 (12,12 %), латыши – 3 (9,09 %), белорусы – 1 (3,03 %) [833].

Как видим, среди лиц, получивших спецзвание, не было А. О. Броневого – одного из виднейших украинских чекистов. На допросе в 1937 г. Н. С. Бачинский скажет: «Броневой что хотел, то и делал: разъезжал по Украине, часто устраивал себе отпуск и т. д., но все это ему сходило с рук, т. к. он являлся старейшим соратником Балицкого. Провалившись на одном оперативном деле, Броневой был уволен из органов НКВД»[834]. Что же это было за дело?

Весной 1935 г. сотрудниками Транспортного отдела УГБ УНКВД по Харьковской области была арестована группа железнодорожников во главе с начальником паровозного депо «Октябрь» М. П. Богдановым. Во время следствия все они сознались в «преступной халатности» и дело, получившее агентурное название «Промывка», передали в прокуратуру. Но начальник экономического отделения ТО УГБ НКВД УССР А. И. Кардаш обратил внимание на то, что «большинство обвиняемых в прошлом белые и троцкисты, неоднократно исключавшиеся из партии», и усмотрел в этом попытку врагов «прикрыть» свою вредительскую работу халатностью. Он сумел убедить руководство наркомата забрать дело из прокуратуры и продолжить следствие. Во время новых допросов некоторые обвиняемые признались не только в сознательном вредительстве, но и в существовании на транспорте с 1927 г. организованной группы троцкистов, проводивших контрреволюционную деятельность. Кардаш, повышенный до помощника начальника ТО УГБ НКВД УССР, со всей серьезностью отнесся к этому делу и заявил руководству, что «это первое дело, по которому с исключительной ясностью установлен переход врагов-троцкистов от антисоветской и контрреволюционной агитации к прямым диверсионным, вредительским и террористическим актам»[835], неоднократно выезжал в Харьков и принимал активное участие в следствии.

По окончании следствия В. А. Балицкий поручил С. С. Мазо лично ознакомиться с делом и сделать свои выводы. Начальник ЭКО УГБ НКВД УССР внимательно изучил дело и дал высокую оценку работе следователей. После этого было решено организовать в Харькове открытый показательный процесс с участием Генерального прокурора СССР А. Я. Вышинского. Организация очередного спектакля требовала от чекистов тщательной подготовки обвиняемых. Для согласования деталей будущего процесса в ТО ГУГБ НКВД СССР в Москву выехал начальник Транспортного отдела УГБ НКВД УССР А. О. Броневой. В УНКВД по Харьковской области продолжались бесконечные совещания под руководством К. М. Карлсона по подготовке процесса.

После одного из таких совещаний, длившихся до утра 18 ноября 1935 г., А. И. Кардаш написал А. О. Броневому в Москву откровенное письмо с описанием оперативных мероприятий. По сути, Кардаш описывал, какими именно методами чекисты достигали успеха в работе с арестованными. И все было бы хорошо, если бы Броневой в Москве по ошибке не передал письмо Генеральному прокурору СССР.

А. Я. Вышинский оценил предложенные чекистами методы как провокационные и устроил скандал. 27 ноября в Харьков послана телеграмма с приказом арестовать А. И. Кардаша. Разбираться с ним приехали особоуполномоченный НКВД СССР В. Д. Фельдман, помощник начальника ТО ГУГБ НКВД СССР Р. А. Листенгурт и С. С. Мазо. Они сразу заявили ошарашенному арестованному, что его работа по делу «Промывка» является провокационной, само дело – «липовым», что он специально отослал письмо в прокуратуру для компрометации органов НКВД, и даже придумал термин «подсадка агента»[836].

A. Я. Вышинский собирался отдать А. О. Броневого под суд. Однако

B. А. Балицкому удалось спасти своего давнего соратника и ограничиться лишь его увольнением из НКВД. Позже он устроил Броневого заместителем наркома здравоохранения УССР[837].