Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр

— Согласен! Более того, скажу, что такая активность, как мне кажется, не помеха для нормальной жизни, для создания семьи… для воспитания детей. Одна девушка на Эльбрусе меня спросила: «Почему ты так живёшь?» А я, не задумываясь: «Для внуков». Она на меня так посмотрела… «Ну как же, — говорю, — представляешь, мне будет много лет, мои внуки соберутся вокруг меня, деда с бородой и с трубкой, возле камина… Почему-то я всегда представляю камин… И начнут упрашивать: дедушка, ну, расскажи, как ты был в джунглях? Или. Дедушка, расскажи, как ты поднимался на Эверест? А потом будут приходить в садик и рассказывать, какой у них крутой дед! И там был, и там… И на слонов охотился!»

— А я, Вова, надеюсь, что моей внучке родители сегодня рассказывают, что у неё есть дед, и он, неугомонный, опять ушёл в горы. Я надеюсь на это.

— А у меня скоро будет сынок!

— Великое дело!

— … И я тоже мечтаю, когда он начнёт ходить в садик, в начальные классы, и он будет горд, что папа у него ходил на Эверест…

— На Эверест я, конечно, Вова, вряд ли попаду, но в базовый лагерь ты меня приведёшь!

День седьмой. Лобуче (4910) — Горакшеп (5164) — Базовый лагерь Эвереста (5360)

— Резанова, ты меня не слышишь? В базовый лагерь не надо идти! Вообще никуда не надо идти! Понимаешь? Не-на-до! У тебя колено больное! У меня сил нет… Совсем нет! Башка вон болит, как… как… — я не сумел подобрать цензурного слова и нецензурного тоже. — Ты что же, хочешь завтра совсем загнуться?!

Мы сидели на кроватях в комнате в Горакшепе. Только пришли, перекусили, как смогли — есть не хотелось, а точнее, не моглось, — и пытались собираться в базовый лагерь Эвереста. К нашей главной цели. К наиглавнейшей! А сил нет. Совсем нет. Вообще нет. И состояние какое-то…

Про трассу из Лобуче в Горакшеп я только помнил, что дул сильный, холодный ветер, болела голова и ноги отказывались идти. Впрочем, ветер не прекращался со вчера, а температура упала ещё вечером. Впрочем, голова тоже не проходила с ночи, часов с трёх…

— Палыч! Как же?! Мы же… мы же ехали… Шли… ползли… Да и хрен бы с ними, с коленями этими! Подумаешь, колени… Колени… И с головой твоей хрен!

— Резанова! Нельзя подводить коллектив. Нельзя! Не дойдём мы! Понимаешь? Не дой-дём…

— Палыч!..

— …Погоди. Это же ещё два часа, ещё двести метров подъёма по этим клятым, по этим грёбаным, будь они прокляты, ущельям…

— Палыч…

— …Погоди! Я даже не знаю, насколько это вообще реально! Мы же выше пяти тысяч! Пяти! Тысяч! Ё и на!

— Палыч! Ты ж не хуже меня знаешь! Нельзя сидеть на месте! Загнёмся!

— А мы полежим… А потом сходим погуляем. Здесь… рядышком. Недалеко…

— А завтра? А Калапатар? А посмотреть на Эверест?

— Не знаю, Резанова… По ощущениям… Вот ты чего хочешь?! А?! Чтобы Вовка вызывал нам вертолёт? Ты этого хочешь? Да? Если мы с тобой тут рассыплемся…

— Не рассыплемся!

— Сама веришь?

— Палыч! Послушай, Палыч…

Она ещё долго говорила. Горячилась. Много чего сказала, много чего наговорила, ещё больше подумала… Я толком не слушал, прикрыв глаза и переживая головную боль, которая никак не утихала. Говори-говори, думал я, всё равно никуда не пойду… И тут пришёл Вовка.

— Ну? — он, слегка пританцовывая, азартно потирал руки… — Готовы? «Ещё немного… ещё чуть-чуть…»

— Палыч не идёт, — всхлипнула Резанова. Я приоткрыл глаз… Нет, не плачет… задохнулась, дышать нечем.

— Как же? Палыч… — Вовка присел на корточки напротив. — Всё же нормально! Сюда шёл хорошо! Бойко…

«Бойко?!»

— Сил нет, Вова. Не хочу никого подводить…

— Нет-нет, Палыч… Так не пойдёт… Так неправильно! Вставай, пошли… Пошли-пошли-пошли… — он поднялся. — Базочку посмотрим и вернёмся.

— А если я там… — я решил выложить последний козырь, — если я…

— …А если ты там… то я тебя притащу сюда. На руках… Так пойдёт? — и он протянул руку.