Гималайские маки (СИ)

Странный вывод. Спирит вдруг понял, что этот дедулька ему глубоко несимпатичен. Противный и мутный тип. В облике дракона он хотя бы выглядел величественно.

— А мы здесь при чем? — нахмурился Кид. — Мы вообще-то пытались вас спасти от ледяного тумана.

— Вы вообще-то этот туман и породили, два олуха. Демоны Цати — порождения человеческих темных помыслов, которые они смеют впускать в свою голову в священном месте. Вы должны были прийти с умиротворением и смирением, а вместо этого ты, — старик ткнул костлявым пальцем в Спирита, — думал о греховном поступке с неким юношей!

Коса Смерти поймал на себе косой взгляд Кида и, кажется, даже уловил направление его мыслей. Абсолютно неверных! Старик, конечно, мастер формулировок! Еще не хватало, чтобы его в пидоры-педофилы записали.

— А ты, — продолжил между тем Чилун, теперь ткнув пальцем в молодого человека, — все время думал о том, что у дракона всего один ус! Один. Ус. Что в этом такого-то?!

— Несимметрично, — буркнул в ответ Кид.

— Еще потом и сюда попали, потому что прицепились к хвосту, как пиявки. Клетки разрубили, моих невест напугали… Одни неприятности с вами.

Кто бы говорил, подумал про себя Спирит. Не тянул бы вчера резину три часа, ничего бы не было. И драконы целы, и гости довольны, как говорится. Сам же в молчанку играл, а теперь еще их с Кидом обвиняет. Да уж, теперь о сотрудничестве против ведьм можно забыть. Хотя, может, и к лучшему? Ну их, этих динозавров и по виду, и по возрасту.

— Так мы, может, тогда пойдем? — спросил тем временем Кид. Судя по его выражению лица, старикашка ему тоже не особо нравился. Вообще, у них всех это было, кажется, взаимно.

Чилун фыркнул:

— Куда? Отсюда нет выхода, пока вы не очистите свой разум от греха. Будете за моими яйцами ухаживать, а там посмотрим. — Он гадко хихикнул. — Идите за мной.

Спирит с Кидом переглянулись.

— Он ведь имеет в виду какие-нибудь другие яйца, а не те, что при нем? — неуверенно зашептал Коса Смерти молодому человеку на ухо.

— Я на полировку чьих-либо яиц не соглашался, — ответил тот, и Спирит понял повелителя без дальнейших разъяснений.

Они оба развернулись и рванули за порог дома-дворца. Глупо не воспользоваться таким шансом с открытой дверью.

Ощущение вновь обретенной свободы длилось всего несколько секунд, потому что внезапная боль пронзила ягодицу Спирита и тут же заполнила собой все вокруг. Мышцы онемели, ноги подкосились, и мужчина мешком рухнул на камни. Вторым таким же мешком рядом с ним свалился Кид.

Видимо, побег не удался.

Комментарий к Глава 4. Пленники

* Ханьфу - традиционный костюм ханьцев Китая. В наши дни ханьфу надевается только во время торжественных церемоний или в исторических телесериалах и фильмах.

========== Глава 5. Цати ==========

Деревня Донгкун, четверг, 7:06 a.m.

Соул, не открывая глаз и натянув расшитое узорами одеяло почти до макушки, сонно вслушивался в звуки тибетского деревенского утра. Окончательно просыпаться не хотелось, вылезать из теплого, нагретого места — тем более. За каменными стенами убогой лачуги завывал ветер: холодный и неуютный, как это всегда бывает на рассвете. Где-то поблизости с домишком стоял целый ряд дарчен — высоких палок-шестов, на которых развевались хлопковые флаги со священными фразами. Плотная ткань узких и длинных полотнищ хлопала от сильных порывов, и ветер «произносил начертанные фразы, наполняя мир добром». Так Соулу когда-то объяснила Линг. Над входом и окнами жилища разноцветные гирлянды флажков поменьше — дардинг — тоже еле слышно хлопали на ветру и одаривали этот дом удачей, благоденствием и процветанием. Где-то поодаль хрюкал як и слышалось ржание лошади в сопровождении торопливого говора местных жителей. Деревня уже проснулась и жила собственными ежедневными делами, в которых не было места привычным благам цивилизации, будь то телевизор или хотя бы водопровод с горячей водой. Здесь была другая жизнь и совершенно иной мир, который Соулу порой сложно было понять и принять.

Впрочем, к чужакам в таких поселениях всегда относились вполне радушно, и на то были свои причины. Суровые условия жизни и опасности окружающего мира, начиная от перепадов суточных температур без возможности добыть древесину для костра и кончая отсутствием нормальных асфальтированных дорог между разбросанными по Тибетскому нагорью деревушками, делали любое путешествие опасным и рискованным. Не для тех, кто здесь родился — иного мира они и не знали, но для приезжих паломников и малочисленных туристов уж точно.