Гималайские маки (СИ)

Когда Коса Смерти в очередной раз увидел старика, тот что-то шептал. Мужчина не мог слышать слов в океане музыки, гомона и громких голосов поблизости, однако каким-то образом он отчетливо улавливал каждое слово, слетавшее с губ подозрительного тибетца. Не понимал ничего из услышанного, но внимательно слушал. Не мог не слушать. Старик шевельнулся и, продолжая нашептывать молитву, мантру или заклятие, медленно двинулся по широкой дуге вслед за Спиритом, ведущим партнершу по кругу. Он шел, и танцующие пары на пути деда расступались в естественных движениях, по-прежнему не обращая на него внимания.

А потом Коса Смерти вдруг понял, что его снова только что выкинуло из собственной жизни и он опять смотрит фильм со своим участием. Зритель, а не главный герой. Блуждающие пятна света от прожекторов под потолком в запрограммированном хаотичном движении дали сбой и двумя яркими лучами светили теперь только на их с Джоан пару и бредущего старика поодаль. Под ногами тибетца вырастали гималайские маки, ослепительно голубые и пугающе неуместные на танцполе. Лица учеников, сокрытые в тенях, искажались в сюрреалистические демонические маски с желтыми горящими глазами. Вместо голосов Спирит слышал только рычание, а вместо улыбок маски скалили кривые зубы и тянули к свету мохнатые когтистые лапы. Бал демонов был в самом разгаре.

Он перевел взгляд с чудовищ на Джоан, страшась увидеть в своих руках такого же мохнатого беса с хищным оскалом, и тут же с облегчением выдохнул, прижал ее сильнее к себе. Никогда еще ни одна из девушек не казалась ему прекраснее, чем Джоан Кеплер в это самое мгновение. Красавица в окружении чудовищ. Его красавица. Хрупкая. Невинная. Желанная.

— Здесь слишком душно, — услышал Спирит собственный голос будто со стороны. — Что-то мне нехорошо.

Джоан молчала, только сжала крепче его плечи. Они успели сделать несколько шагов прежде, чем она внезапно остановилась, подняла голову и спросила:

— Проводить вас до комнаты? — говорила шепотом, но даже в этом шепоте Спирит уловил отчаяние и внутреннюю борьбу девушки с самой собой.

Мохнатые лапы цеплялись за костюм, желтые глаза чудищ смотрели вслед, старик усмехался, а яркий луч прожектора провожал Спирита до самого выхода из банкетного зала. Он смутно помнил, как добрался до комнаты и, закрыв за собой дверь, скатился по дверному полотну вниз на корточки. Зажмурил глаза (хотя в темноте после светлого коридора и так не было ничего видно) и вцепился от отчаяния себе в волосы.

Спирит сам не до конца еще осознавал, от чего он только что сбежал: пугали ли его больше хищные твари или обворожительная красота Джоан? Спас ли он побегом оружие своей дочери от самого себя или оставил ее на растерзание лохматым бесам? Кто он? Герой, хороший папа, человек чести или же просто трус?

Что делать? Как избавиться от наваждения? Точнее, от обоих наваждений?

Коса Смерти трясущейся рукой полез в карман брюк и нащупал там подаренные Итером четки. Прохладные и надолго забытые. Может, хоть они смогут помочь? Буддистам же помогают.

И действительно, можжевеловые бусины успокаивающе перекатывались между пальцами, нервная дрожь постепенно утихала, а мысли переставали путаться. Спирит начал дышать ровнее и смог наконец взять себя в руки. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как позорно оставил Джоан одну, не знал, чем вызваны галлюцинации и почему ему так тесно внутри самого себя, но одно мужчина понимал теперь точно: просто сидеть в темноте на корточках — не выход. Надо вернуться на праздник и отыскать Маку, пока до доченьки не добрался Соул Итер. Это важнее чудовищ, а еще отвлечет от желания стянуть платье с ее подруги…

Раздавшийся стук в дверь окончательно взбодрил Спирита Албарна…

…И окончательно порушил его жизнь.

Перед ним на пороге стояла Джоан Кеплер. Теперь она уже не казалась Спириту безупречно идеальной. Он смотрел на выбившиеся из укладки волоски, заметил съехавшую набок золотую цепочку с кулоном и трещинки на обветрившихся на тибетском ветру губах, увидел слишком темные, почти черные глаза и небольшую горбинку на носу. Он смотрел на эти маленькие недостатки, считал еле заметные веснушки на ее смуглых щеках и вроде бы ничем не примечательную фигуру. Да, стройная, да подтянутая, но в целом же обычная молодая девушка как ни посмотри. Бывали в богатой до женского внимания жизни папы Спирита и получше, и похуже. Однако пытаться разглядеть сейчас изъяны — напрасная затея. Дело совсем не во внешности… Уж Коса Смерти в этом разбирался. В конце концов, все у девушек устроено одинаково… Разница не в анатомии, а в его голове. Какие-то неведомые сложные механизмы в мозгу делали Джоан Кеплер особенной для Спирита Албарна, желанной, притягательной. Единственной. Неповторимо прекрасной. Той одной, которую хотелось целовать, обнимать, гладить и ласкать… особенно сейчас.

Слишком большой соблазн. Слишком слабая сила воли. Чертовы драконы! Чертовы чудища! Чертов старик-иллюзия! Да даже Итер со своим восхищенным взглядом, устремленным на его дочь, — тоже туда же!