Gimme More: Крис и Эва (СИ)

Но и одна я не смогу. Для того чтобы справиться со всем этим, мне нужен был кто-то, и это был Крис, в обществе которого я забывалась, потом резко вспоминала, когда оставалась одна. По этой причине я чувствовала себя фальшивкой и обманщицей, которая придумала себе болезнь и сама от нее страдала, но после заявления Шепарда все встало на свои места и от этого мне не стало лучше, мне стало хуже!

То, о чем говорил Шепард, проявилось уже сейчас.

Болезнь не проходила, она просто уходила на задворки и наблюдала за тем, как я строю свою жизнь без нее, думая, что она отступила, когда та, тихо посмеиваясь себе под нос, потирала маленькие ручки в сладком предвкушении.

И это было всегда. Всегда, когда мне казалось, что стало лучше. Всегда, когда казалось, что я на шаг ближе к выздоровлению. А теперь все это потуги выглядели смешно: то, как я использовала Криса, то, как старалась не быть «собой», а другой, которую я придумала — честная, открытая, сострадательная, веселая и смелая, а не нюня на первом году обучения, которая собиралась переводиться в другую школу после парочки идиотских угроз в мою сторону.

Я идиотка, которая верила в светлое будущее без этого, в которое мне помог верить Шепард.

Я идиотка.

Идиотка, поверившая в хороший конец.

***

Четверг, день перед репетицией.

Спустя шесть дней я нашла силы выйти из дома, и то только до парка, и то только зарывшись в капюшон толстовки, чтобы не спрятаться от мира, а чтобы спрятать этот мир от меня, чтобы он ножом не полоснул по сердцу, которое было разбито, растоптано и уничтожено.

Я вышла из дома, чтобы снова спрятаться в том месте, где любила гулять в детстве, которое казалось мне волшебным, и сейчас мне очень хотелось того детского восторга и веры в хорошее,. Но, когда я пришла на место, когда подсветка включилась и когда пейзаж стал таким, каким я его помнила, я испытала горькое разочарование, которое черным ядом разлилось внутри, отравляя каждый орган.

Даже когда я с Крисом была здесь в последний раз, мне на душе было теплее и уютнее, чем сейчас, и, к сожалению, случилось то, чего я так боялась.

Мое место потеряло для меня сказку.

Глубоко вдохнув сырой воздух, сильнее зажалась в капюшон и закрыла глаза, медленно проваливаясь в легкую дрему, что было легко, ведь сонливость была побочным эффектом новых лекарств.

Я так и не собралась с силами для субботнейшей репетиции Криса, которому была нужна, и уж тем более к его концерту. Но я не могу его подставить, не буду Шепардом, который сначала дает надежду, а потом ее отбирает.

Хочу или не хочу, но я должна пойти на репетицию и потом на концерт, а там будь что будет. Я уже не хочу ничего ни от Криса, ни от себя, ни от кого-либо еще. Ведь смысл чего-то желать, если этого не будет? Если есть вероятность провала и горького разочарования?

В воскресенье я освобожу Криса от себя. Я скажу, что он может быть свободен.

Комментарий к You got me in a crazy position

Ты поставил меня в неловкое положение.

========== I just can’t control myself, oh ==========

Прошло ровно семь дней.

Семь гребанных дней.

Семь ужасных дней.

Семь отвратительных дней.

Семь убивающих дней.

Но они прошли, они закончились, и я должна была уже спокойно выдохнуть и смотреть здраво на все, что случилось, но я не могла этого сделать. Не могла заставить себя остановиться, сделать глубокий вдох и посмотреть на все, что происходит, чтобы принять верное решение, которое не будет просто всплеском очередных глупых эмоций.

Решение освободить Криса звучало глупо, именно часть с «освободить», будто он заключённый или раб, которому я дарю свободу действия и свободу выбора. Звучит мерзко, но я не могла придумать другого слова, кроме как освобождение.

Освобождение от меня.

Но это решение, которое казалось мне правильным, совсем не детским и не глупым, вчера треснуло и начало разваливаться по кускам, разрывая меня вместе с собой.

Что случилось?

Крис случился!

Я вчера поздно вернулась домой, и после свежей улицы в доме казалось дико душно, и этот спертый, теплый воздух травил меня, и я не думая открыла окно в своей комнате, чтобы немного остудить помещение и выветрить мерзкий запах «отчаяния», которым пропиталась каждая гребанная вещь в моей гребанной комнате/ в моей гребанной жизни.

Сначала мне захотелось пойти в душ и смыть с себя все это дерьмо, но я не решилась, не смогла зайти внутрь, потому что каким-то образом в памяти всплывали картины того ужаса, который застал Крис, когда ночью пришел ко мне домой.

Я вспоминала то, что было галлюцинацией или бредом, не знаю, возможно, мне что-то приснилось, и пошла лунатить по дому. Звучит бредово, ведь от воды я должна была проснуться — проще говоря, не могу объяснить, что за хрень со мной творилась, но я помню угнетающие, ужасающие картины, что рисовал мне мозг.

Я тонула.

Тонула в толще воды и задыхалась.

Задыхалась в палате за дверью, когда папа просил открыть ему дверь, а я помнила его пустое лицо и плакала под дверью, почти скуля, как побитая зверушка, которую выбросили на улицу умирать