Гимн шпане

Журналист резко оживился: замечательный пример, был ли выбор у этой женщины, могла ли она отказаться, когда красавчик-миллионер предлагал ей такие деньги? Началась дискуссия, у каждого имелось собственное мнение; скажите, обратился ко мне Александр, если бы вам предложили целое состояние, чтобы насладиться прелестями вашей спутницы, что бы вы ответили? Я немного помолчал: не знаю, надо сначала спросить у нее, но миллион долларов — это большой соблазн для кого угодно. Ничего подобного, возразил журналист, как ни странно, вдруг занимая позицию, противоположную той, что высказал в начале разговора, и, пристально посмотрев на свою невесту, которая соглашалась с каждым его словом, повторил: ничего подобного, тот, кто любит по-настоящему, не будет колебаться; в твоем случае такой вопрос даже не встанет, сказала Патрисии сестра, ты бы дала за так, — весь стол захохотал, только Мари-Пьер как-то странно на меня взглянула. Мне бы очень хотелось узнать, начал какой-то мужчина, но не успел закончить, все в один голос воскликнули: о-ооо, а-ааа, в зале погас свет, официанты зажгли свечи и из тени выбежала танцовщица, — лицо в белом гриме смотрелось как пятно; просто сказка, воскликнул мой сосед, в этот миг появилась вторая девушка и стала выделывать ногами какие-то невообразимые па. Идею позвать их подала Патрисия, а оплатил я; их танец напоминал любовную игру дельфинов под рок-музыку, в конце они почти слились в объятьях, смысл финала маленького этюда не оставлял сомнений — это были любовники перед самым актом; одна, стоя на коленях, вплотную приблизила лицо к промежности другой, но все было исполнено оригинально, со вкусом, номер был смелый и при этом высокохудожественный, все захлопали — браво, чудесно, ты видел, какие куколки; когда снова зажгли свет, стало окончательно ясно, что день рождения удался на славу.

— По-моему, здорово, — обратился я к Мари-Пьер, — кажется, всем понравилось.

— Да, было очень красиво.

Только сейчас я вдруг заметил, что она вся красная.

— Что такое, тебе нехорошо?

— Похоже, я перепила, пойду выпью воды.

Я повернул голову и увидел Жоэля, который делал мне знаки, он пришел с опозданием и привел какую-то штучку в мини-юбке. Жиль сказал: да он рехнулся, снял девку на бульваре ней, а я чертыхнулся про себя, до меня наконец дошло, какую глупость я сделал, когда позвал Жоэля, это из-за него Мари-Пьер так расстроилась.

Я подошел к нему: все хорошо, вам тут нравится? — меня переполняла такая ненависть, что мне стоило большого труда сдержаться; он не ответил на вопрос, зато спросил: слушай, что это за боров сидит рядом с твоей телкой?

— А что, вы встречались?

Он помотал толовой: нет, по крайней мере не помню, но ты погляди, как он на нее глазеет, вот скотина. Точно, поддакнула его подружка, — не понимаю, кто просил ее встревать в разговор? — точно, просто жирный боров, старый козел, у которого еще стоит, и поэтому он никогда не упускает случая; они оба заржали, а потом Жоэль поинтересовался: ну, что новенького?

— Да так — сказал я, — ничего особенного.

И отошел.

Везде царило веселье, уже подали десерт — изумительно приготовленный фруктовый салат с мороженым от Бертильона, это я договорился с хозяином ресторана: все у вас замечательно, только не нравятся мне консервированные личи, хотелось бы, скажем, свежих фруктов, в общем, что-нибудь более изысканное.

— Слушай, — подкатил ко мне Саид, было видно, что он уже здорово набрался, — хочу тебя поздравить.

Когда он выпивал, то почему-то начинал орать во все горло.

— В глубине души я за тебя рад — ты высоко взлетел, добился успеха, да и старых друзей не забываешь.

Он поднял бокал.

— Такое нынче редкость.

Да ты что, Саид, как я могу вас забыть, что ж я, свинья неблагодарная? Подойдя к своему столику, я увидел, что Мари-Пьер уже вернулась из туалета и снова уселась рядом с Александром, надо признать, на этот раз Жоэль был прав: он действительно напоминал огромного борова. На кухне меня ждали две танцовщицы — в обычной одежде, без макияжа они были неузнаваемы, вся их загадочность и очарование улетучились; Патрисия предупредила, что мне придется самому договариваться с ними, но обычно они берут минимум две тысячи за вечер, разумеется, на нос — в принципе, если прикинуть, это была разумная сумма. Одна из них заявила, что если, мол, я заплачу две с половиной, она не откажется, в стране сейчас кризис, им приходится вкалывать по-черному, а вторая надула губы: поскольку вы заранее не предупредили, я рассчитывала на целый вечер; в итоге я с улыбкой вытащил пятитысячную купюру, каждой по две пятьсот — в конце концов, я ведь не жлоб, а на выходе до меня донесся приглушенный голос:

— Говорю тебе, настоящий Аль Капоне.

Это наш миляга оператор вел с кем-то оживленный разговор в туалете. Я отчетливо слышал каждое слово через отдушину.

— Он много чем занимается. Ты видел попрошаек, которые сторожат твою машину и моют стекла?