Гимн шпане

Праздничный вечер неумолимо приближался, в китайском ресторане вовсю шли приготовления, накануне вечером мы развесили по стенам зала снимки Мари-Пьер, дополненные моими стихотворениями, — они прекрасно смотрелись в застекленных рамочках; гости должны были собраться к половине девятого, и мы с Патрисией забежали удостовериться, что все готово и ничего не упущено. В результате приглашенных оказалось сорок человек, в течение недели мы занимались уточнением списка, с моей стороны все было схвачено, Александр обещал быть, Бруно даже сострил — уж не мафиозный ли он босс, Патрисия рассмеялась, мне пришлось объяснить, что он известный архитектор, а в самый последний момент я решил позвать и Жоэля — какой широкий жест, заметил Жиль, ты его терпеть не можешь и тем не менее приглашаешь, как благородно.

По случаю праздника я пустился в безумные траты на шмотки: себе купил летний костюм от Армани, с эффектом мятости, и ботинки за шесть штук из кожи ящерицы, а Мари-Пьер должна была явиться в платье от Унгаро, которое обошлось в стоимость кучки брюликов; что касается Патрисии, не знаю, где она откопала свой наряд, но это было явное побуждение к развратным действиям. Я поклялся, что инцидент в подвале больше никогда не повторится, и действительно, мы оба будто бы тотчас забыли о произошедшем, но стоило мне увидеть ее в новом одеянии — задница обтянута полупрозрачной тканью, сразу ясно, что на ней нет трусиков, даже стрингов, идет и виляет, вжик-вжик, — и мне страсть как захотелось наброситься на нее; мы болтали в маленьком помещении, переоборудованном по случаю в гардероб, я не удержался: ты сегодня просто куколка — и провел ладонью по ее бедру, а она рассмеялась: с вами, кобелями, не соскучишься… Трусов на ней и правда не было, только чулки на резинке, вообще-то я такие не люблю, предпочитаю на поясе, чулки, которые держатся как бы сами по себе, с помощью эластика, всегда охлаждали мой пыл, но только не сейчас, я начал ее ласкать, и мой член тут же принял боевую стойку, а она говорит: остынь, мальчик, без презерватива я не буду… Эй, народ, раздался снизу голос Жиля, есть там кто-нибудь? Мы быстро спустились ему навстречу.

— Что скажешь о наших девочках?

Они с Мириам целый день шлялись по магазинам, в итоге мне пришлось раскошелиться и на ее платье, хотя я весьма прозрачно намекал Жилю, что коль хочешь жениться, маленький подарок — в порядке вещей; он ничего не желал знать: она твоя теща, вот и давай. Ее туфли обошлись мне в четыре тысячи восемьсот. Передо мной стояли две феи, я пожирал их глазами: платье сидело на Мириам идеально, с легким макияжем она выглядела потрясно — сама элегантность и очарование, а Мари-Пьер, как бы это сказать, была красивее; чем любая девушка с обложки, ангел, спустившийся с небес, — шикарная штучка от Унгаро подчеркивала фигурку и ножки, словно была сшита именно на нее, глаза она обвела черной подводкой, что в меру ее взрослило.

Я стоял как громом пораженный.

— От самого Шатильона на улицах творилось что-то невообразимое; я думал, из-за наших дам разразится Троянская война.

Патрисия уставилась на них круглыми глазами: надо же, как тебе с ними повезло. Она могла хоть стриптиз танцевать, вскочив на стол и похлопывая в бубен, у нее не было шансов, — рядом с Мари-Пьер она проигрывала всухую.

Вопрос, как рассадить гостей, снова стал камнем преткновения, пришлось пересмотреть мою схему, чему Патрисия даже обрадовалась: при таком раскладе твои и мои будут разбиты на два лагеря, а ведь гораздо интереснее их перемешать. В результате Саид оказался напротив певца, Жиль и Мириам развлекались за одним столом с поставщиком пива, Моктаром, двумя манекенщицами — подругами детства Патрисии, и инженерами с телевидения, которые работали для «Адажио», а наше избранное общество сидело в глубине за столом с диванчиком — я в самом центре, дальше Бруно, Александр, его жена, Мари-Пьер, Патрисия со своей сестрой и ее приятелем-журналистом. Мы составили подробный список и, сверяясь с ним, распределяли места, когда появился первый гость, Саид.

— Я пришел пораньше, сабантуй еще не начался?

Накануне я пригласил нескольких «патрульных», но они не выразили энтузиазма, и все из-за просьбы одеться поприличнее. Я посмотрел на Саида, он отнесся к моим словам серьезно: кирпичного цвета костюм-тройка, галстук цвета голубой металлик, сам свежевыбрит, аккуратно подстрижен, в общем, его было просто не узнать.

Я спросил: где ж ты раздобыл такой костюмчик? Ни дать ни взять, английский денди.

— Ты неотразим, — сказала Мари-Пьер, — торжественный, как Санта-Клаус, только без бороды.

Он мялся, будто юная девица перед выпускным балом.

— На распродаже, мы вместе с Жилем ходили.

Жиль тут же вмещался:

— Не надо было говорить, пусть бы думал, что ты отоварился у крутого кутюрье.

Сам он был в бархатном костюме и белой рубашке. Скромно, но очень элегантно.

— Я же тебе говорил, сейчас меня интересуют серьезные вещи, а не внешнее, поверхностное.

Он прошелся по комнате.