Развлечение – серьезное дело
Здесь надоевшее американское выражение: to have fun – развлекаться, веселиться, имеет самое глубинное и осмысленное терапевтическое значение. Особенно когда видишь, как тяжело больные дети веселятся настолько от души, что забывают, насколько они не здоровы. Веселье – дело серьезное. (Может, потому вся Россия так переживала смерть Юрия Никулина, что с ним ушла надежда на смех).
Всякое тщательно продуманное и спланированное по минутам развлечение в лагере подразумевает три аспекта: вызов – по выбору, который надо принять и преодолеть больному ребенку: пролезть через сетку, удержаться на бревне, вскарабкаться на дерево, сыграть в футбол, грести в лодке, скакать на лошади, раскрасить футболку, выступить на сцене в театре, танцевать на дискотеке (на костылях!), развести огонь, пожарить на костре тосты – это трудно, но одновременно ужасно весело, интересно и заманчиво, хотя все это сложные проблемы для ребенка, который долгое время провел в мире серьезных страданий и в больничном затворничестве. Дети должны и не могут не смеяться. Они созданы для этого. Они смеются, дурачатся, вытворяют всякие глупости и учатся через смех. Причем исключительно важно, что ребенок сам может выбрать то, что ему по силам, поскольку, будучи серьезно больным, он практически лишен права свободного выбора и не может делать, что хочет.
Второй аспект развлечения – успех в решении этой трудной, но обязательно веселой и на самом деле посильной задачи (если только преодолеешь страх, а в этом тебе помогут заботливые взрослые друзья) исключительно важен. Болезнь как бы рисует невидимый круг страха, который ребенок не решается и боится переступить: он привык уже болеть и всего опасаться. Но если он добился успеха и пролез через веревочную паутину, выстрелил из лука, поймал рыбку, влез по канату один раз, значит, он (или она) сильный и не такой уж безнадежный больной, и он еще раз и еще много раз добьется таких же замечательных успехов. Хрупкая девочка, которая после химиотерапии боится всего на свете, впервые в жизни проехала три круга по озеру и гребла сама. Вылезая из каноэ, она вдруг понимает, что ей больше не страшно: ведь она плавала в лодке по этому самом озеру и проплывала под этим самым мостиком. Это ощущение преодоления и победы она возьмет с собой домой и больше уже воды, да и многого другого, бояться не будет. Она сделала колоссальный шаг к победе над своей болезнью.
Третий важный аспект терапевтического развлечения в лагере – это обсуждение вечером перед сном у камина с ребятами и cara: «Что ты чувствовал, что ты думал при этом, хочешь ли еще?» Дети начинают осознавать, что преодоление вызова приносит успех, а один успех ведет за собой другой. И что если ты перешагнул ограничивающий тебя круг в одном месте, ты сможешь этого добиться и в другом, более важном: ты добьешься здоровья. Напрямую о болезни при этом никто не говорит. Но эта мысль присутствует, поскольку в этом лагере все такие. Главное, что ребенок сейчас преодолевает свою слабость и свой страх.
Никакого специального медицинского лечения в лагере не проводится, только поддерживающая терапия; хотя есть изолятор, врачи – при любой жалобе – тщательно смотрят ребенка, если надо, берут мазок из горла, делают анализы крови и посылают их в Дублин. В случае необходимости есть договоренность с самыми знаменитыми больницами в Ирландии, куда детей доставят в мгновение ока. Но в нашу смену никаких ЧП не было. Главная задача – лечение души и сердца, а врач тут не всегда поможет.
Испанские и русские мальчишки начинают гонять в футбол, более чинные (пока!) девочки играют в мяч, под ногами путаются три пушистых черно-белых щенка, кристально чистый воздух пьянит, как вино, вдали мычат коровы, вьется плющ на серой стене замка, смеются дети, и шелестит листьями мощное дерево в три обхвата. Так и хочется сказать: «Остановись, мгновенье, ты – прекрасно». Весь остальной мир ушел, реальность здесь. Как у Сэлинджера: дети играют в прятки над пропастью во ржи, а ты их охраняешь, чтобы не упали. Что может быть более осмысленного в жизни!