Гипотеза любви

На этот раз Оливии удалось выбраться из машины. Она оставила Саре Хелен сто пятьдесят процентов чаевых, сделала глубокий вдох и пошла в ресторан.

Она сразу же увидела Адама. В конце концов, он был крупным мужчиной, а ресторан — маленьким, что значительно упрощало поиск. Не говоря уже о том, что он сидел в окружении примерно десяти человек, и они сильно походили на очень серьезных профессоров Гарварда. И конечно же, там был Том. «Твою ж мать», — подумала она, проскользнув мимо отвлекшейся хостес и направляясь к Адаму. Оливия решила, что ее ярко-красное пальто привлечет его внимание, а потом она жестом попросит его посмотреть в телефон и напишет ему, чтобы он, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, уделил ей пять минут после ужина. Она решила, что лучший вариант — рассказать ему все сегодня вечером: череда его собеседований закончится завтра, и он сможет принять решение, зная всю правду. Она решила, что ее план может сработать.

Она не думала, что Адам заметит ее посреди разговора с молодой красивой преподавательницей. Не думала, что он вдруг замолчит, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, что он пробормочет: «Извините», уставившись на Оливию, и встанет из-за стола, не обращая внимания на недоуменные взгляды, что он направится к ней быстрыми, широкими шагами с выражением тревоги на лице.

— Оливия, ты в порядке? — спросил он, и…

Ох. Его голос. И глаза. И то, как поднялись его ладони, словно чтобы коснуться ее, убедиться, что она осязаема и действительно находится тут… хотя прямо перед тем, как его пальцы должны были сомкнуться на ее плече, он заколебался и вновь уронил руки.

Это ранило ей сердце.

— Я в порядке. — Она попыталась улыбнуться. — Я… Извини, что прерываю ужин. Я знаю, что это важно, что ты хочешь переехать в Бостон, и… это неприлично. Но вопрос стоит «сейчас или никогда», и я не была уверена, что мне хватит смелости, чтобы… — Она говорила бессвязно. Поэтому сделала глубокий вдох и начала заново: — Мне нужно рассказать тебе кое-что. Кое-что случилось. С…

— Привет, Оливия.

Том. Ну конечно.

— Привет, Том. — Оливия не отрывала взгляда от лица Адама и не смотрела на Тома. Он не заслуживал того, чтобы на него смотреть. — Дай нам поговорить наедине.

Краем глаза она видела его маслянистую, фальшивую улыбку.

— Оливия, я понимаю, что ты молода и не знаешь, как это все устроено, но Адам тут проходит интервью на соискание очень важной должности, и он не может просто…

— Уйди, — приказал Адам тихо и холодно.

Оливия закрыла глаза и кивнула, делая шаг назад. Все нормально. Все в порядке. Адам вправе не хотеть с ней разговаривать.

— Ладно. Извини. Я…

— Не ты. Том, оставь нас.

Ого. Ого. Ну ладно.

— Дружище, — сказал Том весело, — ты не можешь просто встать из-за стола посреди интервью и…

— Уйди, — повторил Адам.

Том рассмеялся, чувствуя себя в своем праве.

— Нет уж. Только если ты пойдешь со мной. Мы будем работать вместе, и, если ты ведешь себя как засранец во время ужина с моей кафедрой из-за какой-то аспирантки, которую трахаешь, это плохо отразится на мне. Ты должен вернуться за стол и…

«Такая хорошенькая девушка уже должна знать, что почем. Не надо лгать, не рассказывай, будто выбрала такое короткое платье не для меня. Красивые ножки, кстати. Могу понять, почему Адам тратит на тебя свое время».

Ни Адам, ни Том не заметили, как Оливия достала телефон и включила запись. Секунду они стояли, сбитые с толку, явно услышав эти слова, но не сообразив, откуда они звучат. А потом голос раздался снова:

«Оливия. Ты ведь не думаешь, что я взял тебя в свою лабораторию, потому что ты хороший ученый? Такая девушка, как ты... Которая так быстро сообразила, что знаменитые, успешные ученые, мать их, — это способ продвинуться. Ты ведь трахаешь Адама, так? Мы с тобой оба знаем, что ты трахнешь меня по тем же причинам».

— Что за… — Том сделал шаг вперед, протянув руку, чтобы выхватить телефон. Ему это не удалось, потому что Адам остановил его, уперев ему в грудь раскрытую ладонь. Том пошатнулся и отступил назад.

Адам по-прежнему не смотрел на Тома. И на Оливию тоже. Он смотрел на ее телефон, и в выражении его лица было что-то темное, опасное и зловеще неподвижное. Вероятно, ей следовало испугаться. Наверное, она все-таки немного испугалась.