Гипотеза любви

— Холден, в последние двадцать пять лет мы общаемся каждый день, и я был по меньшей мере на пяти твоих днях рождения в стиле «Могучих рейнджеров». Последний раз — когда тебе исполнилось семнадцать.

Малькольм попытался скрыть смех кашлем.

— Я знаю, когда у тебя день рождения, — добавил Адам.

— Ты всегда путал дату. А я был слишком воспитан, чтобы тебе на это указывать. — Холден хлопнул его по плечу. — Итак, китайский ресторан, чтобы отпраздновать чудо моего рождения?

— Может, тайский? — вмешался Малькольм, обращаясь к Холдену и игнорируя Адама.

Холден издал жалобный звук и начал что-то говорить о том, что в Стэнфорде не найти хороший салат лаб. В обычных условиях Оливия с интересом послушала бы, вот только…

Адам вновь смотрел на нее. Возвышаясь на несколько сантиметров над головами Холдена и Малькольма, Адам смотрел на нее с наполовину извиняющимся, наполовину раздраженным и… таким родным выражением лица. Это было что-то знакомое, что они уже переживали вместе раньше. Оливия почувствовала, как что-то внутри нее растаяло, и подавила улыбку.

Внезапно ужин показался отличной идеей.

— Это будет весело, — сказала она ему одними губами, пока Холден и Малькольм спорили, стоит ли идти в новую бургерную.

— Это будет мучительно, — точно так же ответил он со смиренным и изможденным видом. В этот момент он был настолько Адамом, что Оливия не смогла удержаться от смеха.

Холден и Малькольм прервали спор и обернулись к ней.

— Что?

— Ничего, — ответила Оливия. Адам тоже улыбался уголком рта.

— Ты чего смеешься, Ол?

Она открыла было рот, чтобы отказаться, но Адам ее опередил:

— Мы пойдем. — Он произнес «мы» так, будто они с Оливией были «мы», как будто их отношения никогда не были фейком, и у нее перехватило дыхание. — Но я освобождаю себя от любых мероприятий, связанных с твоим днем рождения в следующем году. На самом деле — в следующие два года. И налагаю вето на новую бургерную.

— Почему?

— Потому, — ответил он, не спуская глаз с Оливии, — что на вкус они как подошва.

— Мы должны начать с обсуждения очевидного, — сказал Холден, жуя бесплатные закуски, и Оливия напряглась. Она не была уверена, что хочет обсуждать ситуацию с Томом в присутствии Малькольма и Холдена, прежде чем поговорит об этом наедине с Адамом.

Как оказалось, ей не стоило беспокоиться.

— А именно, что Малькольм и Адам ненавидят друг друга.

Сидевший рядом с ней Адам нахмурился в замешательстве. Малькольм, сидевший напротив, закрыл лицо руками и застонал.

— Из достоверных источников мне известно, — невозмутимо продолжил Холден, — что на диссертационном совете Адам назвал опыты Малькольма «небрежными» и обвинил его в «нецелесообразном расходовании средств на исследования» и что Малькольм обиделся на это. Итак, Адам, я сказал Малькольму, что у тебя, видимо, просто был плохой день: возможно, один из твоих аспирантов допустил грамматическую ошибку в электронном письме, или салат из руколы был недостаточно органическим. У тебя есть что сказать в свое оправдание?

— Э…

Адам нахмурился еще сильнее, а Малькольм еще плотнее прижал ладони к лицу. Холден с преувеличенным вниманием ждал ответа, а Оливия наблюдала за всем происходящим, раздумывая, стоит ли ей достать телефон и заснять эту катастрофу.

— Я не помню этот диссертационный совет, — наконец ответил Адам. — Хотя вполне мог так сказать.

— Отлично. А теперь скажи Малькольму, что в этом не было ничего личного, чтобы мы могли оставить эту тему и поесть жареный рис.

— Боже мой, — пробормотал Малькольм. — Холден, прошу.

— Я не ем жареный рис, — сказал Адам.

— Можешь жевать сырой бамбук, пока нормальные люди едят жареный рис. Но на данный момент Малькольм считает, что парень его подружайки, по совместительству моя подружайка, точит на него зуб, а я не люблю такие двойные свидания, так что, пожалуйста.

Адам медленно моргнул.

— Подружайка?

— Адам. — Большим пальцем Холден указал на Малькольма, сидящего с искривленным лицом. — Прямо сейчас, пожалуйста.

Адам тяжело вздохнул, но обернулся к Малькольму.

— Что бы я ни сказал и ни сделал, в этом не было ничего личного. Мне говорили, что я могу быть излишне враждебным. И неприступным.

Оливия не успела увидеть реакцию Малькольма. Потому что смотрела на Адама, на легкий изгиб его губ, почти превратившийся в улыбку, когда он повернулся к Оливии и встретился с ней взглядом. На секунду, на короткую секунду, пока он не отвернулся, она держала его взгляд, и они были только вдвоем. И их совместное прошлое, глупые шутки только для двоих, то, как они дразнили друг друга в солнечных лучах позднего лета.

— Идеально, — вмешался Холден, громко хлопнув в ладоши. — Яичные рулетики на закуску, да?