Гипотеза любви

— Да, но познакомились вы раньше. — Холден нахмурился. — Вы двое встретились в год перед твоим поступлением, когда ты приехала на собеседование, и с тех пор он сохнет по тебе.

Оливия покачала головой и рассмеялась, повернувшись к Адаму, чтобы разделить веселье. Вот только Адам уже смотрел на нее, и, казалось, ему не было смешно. Его взгляд был… каким-то другим. Может быть, беспокойным, или извиняющимся, или покорным. Может, он запаниковал? И внезапно, без предупреждения в ресторане воцарилась тишина. Стук дождя по окнам, болтовня людей, звон приборов — все это стихло, пол накренился, слегка затрясся, а воздух из кондиционера стал немного слишком холодным. Адам уже не держал ее за запястье.

Оливия вспомнила инцидент в туалете. Горящие глаза и влажные щеки, запах реагента и чистой мужской кожи. Размытый силуэт большой темной фигуры, стоящей перед ней, его глубокий, успокаивающий голос. Паника от того, что ей всего двадцать три, она одинока и понятия не имеет, что ей делать, куда идти и какой выбор будет правильным.

«Это достаточно веская причина, чтобы пойти в аспирантуру?» — «Это лучшая причина».

Внезапно все оказалось довольно просто. Все-таки это был Адам. Оливия была права.

Но она ошибалась, когда думала, что он не помнит ее.

— Да, — сказала она. Она больше не улыбалась. Адам все еще держал ее взгляд. — Видимо, так и есть.

Глава 22

Гипотеза: когда мне дают выбор между А (солгать) и Б (сказать правду), я неизбежно выберу… Нет. Не в этот раз.

Несомненно, Холден сильно приукрашивал свои байки, поскольку много лет ходил на курсы по стендапу, но все же Оливия безудержно хохотала над его рассказами.

— И вот меня будит этот льющийся сверху водопад…

Адам закатил глаза.

— Это была одна капля.

— Я недоумеваю, почему в домике идет дождь, но потом замечаю, что идет он с верхнего яруса кровати и что Адам, которому тогда было тринадцать…

— Шесть. Мне было шесть, а тебе — семь.

— …обоссал кровать, и моча просачивается сквозь матрас на меня.

Оливия прикрыла рот рукой в безуспешной попытке скрыть, как ей весело. Точно так же она потерпела неудачу, когда Холден рассказывал о щенке далматинца, который однажды укусил Адама за задницу, и о выпускном альбоме, где Адам занял первое место в рейтинге «Доведет тебя до слез».

Во всяком случае, сейчас Адам не смущался. И выглядел куда менее расстроенным, чем получасом ранее, когда Холден сказал: «Оливия, да он по тебе сохнет!» Что объясняло… так многое.

Может быть, всё.

— Чувак. Шесть лет. — Малькольм покачал головой и вытер глаза.

— Я был болен.

— И все же. Для такого инцидента ты был чересчур взрослый.

Адам просто смотрел на своего друга, пока тот не опустил взгляд.

— Э-э-э… А может, и не такой уж взрослый, — пробормотал он.

По пути к выходу Оливия заметила, что у кассы лежат печенья с предсказаниями. Она восторженно ойкнула, запустила руку в миску и выудила четыре маленьких пластиковых свертка. Потом вручила по одному печенью Малькольму и Холдену, а третье с озорной улыбкой протянула Адаму.

— Ты их ненавидишь, правда ведь?

— Да не то чтобы ненавижу. — Он взял печенье. — Просто думаю, что на вкус они как пенопласт.

— Пищевая ценность у них, вероятно, такая же, — пробормотал Малькольм, когда они скользнули во влажную вечернюю прохладу.

Как ни странно, у них с Адамом было много общего.

Дождь уже кончился, но улица блестела в свете фонаря. Легкий ветерок шевелил листья, стряхивая с них капли на землю. Оливия вдыхала полными легкими свежий воздух, такой приятный после нескольких часов в ресторане. Она закатала рукава и случайно коснулась рукой пресса Адама. Оливия посмотрела на него с игриво-извиняющейся улыбкой, а он вспыхнул и отвел взгляд.

Холден сунул в рот кусочек печенья и, моргая, посмотрел на бумажку с предсказанием.

— «У того, кто смеется над собой, всегда есть повод для смеха». Это что, стеб? Это печенье надо мной стебется? — Он с возмущением оглянулся по сторонам.

— Похоже на то, — ответил Малькольм. — У меня сказано: «Побалуй себя сам — зачем ждать, что это сделает кто-то другой?» Кажется, мое печенье тоже над тобой стебется, зайка.

— Похоже, с этой партией что-то не так. А у вас что? — спросил Холден у Адама и Оливии.

Оливия уже откусила уголок и вытащила бумажку. Фраза была банальной, и все же ее сердце екнуло.

— У меня нормальное, — сообщила она Холдену.

— Врешь.

— Нет.

— И что там?

— «Никогда не поздно сказать правду». — Она пожала плечами и повернулась, чтобы выбросить пластиковую обертку. В последний момент она решила сохранить клочок бумажки и сунула его в задний карман джинсов.

— Адам, открой свое, — сказал Малькольм.

— Не-а.

— Ну давай.

— Не собираюсь есть кусок картона только ради того, чтобы тебя утешить.

— Ты хреновый друг.

— Если верить производителю печенья, ты хреновый парень, так что…

— Дай сюда, — вмешалась Оливия, забирая печенье у Адама. — Я его съем. И прочитаю.