Гиппокампус (СИ)

- Это рана, - я нашёл нужную книгу, порывшись в сундуке. Мне пришлось оставить белого друга в каюте, и я запер его там, опасаясь, что Джером всё ещё намерен жечь. - А то, убегает - кровь. Нам её уже не вернуть Дон, брось это дело.

- Ещё чего! Ты капитан-неудачник! Уже напутал с кораблём, его ногу я тебе не доверю.

- А ну! - Томас пусть и болел, но смог огрызнуться достаточно убедительно. - Прекрати это дело. Я и сам понял за свою службу, что то, что входит в нас всегда лучше, что выходит из нас. Ром лучше этой жижи, правда? Дайте мне его.

Сначала я протестовал, просто от страха и недоверия к рому. Но потом нашёл в книге, что спирт (родич рома) нам необходим. То есть Томасу, не всем.

- Так, а что делать то? - помассировал себе виски Ливстон.

- Надо вправить палку, то есть кость, вернуть назад, - перелом дело серьёзное, как я понял.

- Вот Юз, сразу видно, ты - ещё ребёнок! - покачал головой Игорь, - Томас-то наверняка проткнул ногу этой штукой, и её надо вытащить, а не то, что ты сказал.

- Я тож так думаю! - Гот хлопнул Бьерна по плечу и сказал, - Ну Бьёрн, давай тяни!

Крик Томаса был на столько громким, что я ждал взлёта в небо мёртвых птиц! На его глазах выступили слёзы и он со всего размаху треснул Бьёрна по голове кулаком.

- Держи его! - народ накинулся на беднягу Томаса и прижал к полу ещё сильнее, а Бьёрн стал продолжать свою пытку дальше.

- Нет, хватит! Вы вырвите ему кость! - я колотил по спине Бьёрна, хоть как-то пытаясь остановить его, - Нога не может без кости! Нога не может!

- Хватит Бьёрн, хватит! Ты делаешь ему только хуже, посмотри сам! - Леон сказал правду: голова Томаса запрокинулась назад, он как уснул, только с открытыми ртом и глазами.

Матросы отошли. Томас, видимо от страшной боли, потерял сознание. Бьёрн, совсем весь красный, почесал за ухом и промямлил, что "это так не делается". Джером наклонился к Томасу, погладил лоб и закрыл ему глаза. Ухмылка не сошла с его лица, чужая боль всегда была для него чуждой. Он сказал:

- Хорошо, пусть Юз всё исправит. Последняя попытка, малыш.

- Мне не нужны одолжения!

- Хорошо, тогда Бьёрн немного отдохнёт, и....

- Нет! - крикнули мы вместе с Бьёрном. Я продолжил. - Я всё сделаю, только уйди вон, Джером.

- Отлично Юз! Боишься, что тебя поймают на горячем? Не обижайся, принимайся за дело. А мы пока пойдём, половим дары моря.

Он потом Дон, Карлтон и Ливстон, Игорь и Гот поднялись наверх, все остальные остались с Томасом. Благодаря книгам и помощи товарищей, мы перевязали боцмана по всем правилам. Бьёрн послушал меня, и вправил кость. Видимо, Томас крепко настрадался, раз не проснулся от рук рыжего моряка. После, мы перевязали рану, перед этим облив её ромом и привязали к ноге весло - в книге были даже картинки с человечками с руками-ногами-досками. Тот подложил под голову Томаса побольше мягкого сена, и укрыл его старым войлочным пледом.

- Ничего старик, завтра зашагаешь как новенький! - похлопал его по плечу Тот.

За всё это время, пока мы лечили Томаса, я ни разу не подошёл к нему, лишь руководил издали. Мне было боязно... Ко мне в голову закралась мысль, что это я виноват в его падении. Он так рьяно соглашался со всеми моими идеями, он так верен свой команде! Мы постелили себе рядом с боцманом, решено было сторожить его покой. Фонари горели тускло, все уже спали, только я всё сидел у бочек. Рядом со мной устроился Альбатрос, изрядно помятый за день по чём зря. Вот я всё думаю: не полезь я в сокровища капитана, выбрось их за борт, ведь было бы всё намного лучше! Возможно, и Грегори не повесился, а просто спился, и не было пожара, и этой дыры, и моих треклятых снов, парящих в огне чаек, и этой кости, сломанной прямо внутри Томаса и высунувшийся наружу! Конечно, все дни были одним днём, и ночи повторялись друг за другом, будто мы отматываем всё на начало, чтоб насладится горячим ромом заново, осушая бездонную бочку. Может, так и было бы лучше... Я бы не был одинок, а просто пьян.

Дорогой читатель! Никогда, никогда не мучай себя перемотками в начало, не представляй свою иную жизнь, после иного выбора. Эти фантазии заставляют ненавидеть всех, себя в том числе. Нужно исправлять ошибки и бороться, а не сидеть в полутьме, как я, отпуская слёзы, горевать о неверном шаге.

Нашествие крабов. Прощание.

В ту ночь, мой друг, я старался не спать - ужасно волновался за своих друзей, думал, что, закрыв глаза, потеряю их. Да и во сне меня не ждёт ничего хорошего. Я не признавался тебе, прости, но мне часто снится та женщина-птица, мелькающая в едких красках. Мне везёт, когда на утро сон я помню смутно. Но тьма, страх, этот безумный страх, который напал на меня ещё со страниц книг и усилился от огнедышащего Джерома, помогли жуткой женщине взять вверх в моей голове. Я боролся с тяжестью век, но... я самый слабый капитан на свете.

Я не стану описывать свой сон подробно, как тогда, и ты поймёшь почему. Если приложить к моей голове тяжёлую руку, смогу ли я забыть хотя бы этот сон и его связь с громким больным рассветом? Если да, то ударь меня по сильнее.