Гирей – моё детство

Весна 54-го ранняя, в отличие от прошлой – снежной и затяжной. Год без Сталина, а всё как прежде. Взрослые, кто не пристроен к постоянной работе, вербуются на Дальний Восток – на рыбные промыслы за «длинным рублём».

Пацаны и девчонки после окончания школ мечтают о городах – подальше от колхозных полей и личных огородов.

Есть новое – комсомольский призыв! На целину! Хотя за Гиреем непаханого чернозёма немерено, но тракторов не хватает.

К удовольствию родителей, учителей и участковых милиционеров пацаны перестали «тарзанить». Но стали «гурзить»… после выхода на экраны фильмов «Смелые люди» и «Застава в горах» исполнитель главной роли Сергей Гурзо стал кумиром для отважной пацанвы… и как быть без «Орлика» – лучшего жеребца страны? Теперь негодовали работники колхозов и совхозов, имеющих конюшни, – к утру многие лошади были загнаны и непригодны к работе.

«Чёртов бугор» приобрёл более шумную ноту… В Гирей протянули электричество. Скрипучий патефон заменили крикливым проигрывателем. Бабка Черненчиха, прослушав несколько благозвучных мелодий, прекратила борьбу с обитателями «чертовки».

И что не так, как в прошлом году? Смотрю и вижу намного больше. И теперь никто не скажет: «Молчи, малой, рано иметь своё слово, за пять лет ещё не все слова выучил».

Мог часами у тёти Лены рассматривать китайские картинки. Красочные, сочные и удивительно точная линия. Линия не рукотворная… а такие краски может подарить только солнце… и чувствуешь, что счастье, когда восходит солнце.

***

Анекдоты о гирейцах от Саши Козюлина

– Макс Павлович имеет мнение, что в душе гирейца, как в балалайке, три струны: патриотизм, алкоголизм и пофигизм, но как мне видится, это всё о Лёхе, как думаешь? «Всё, больше не стригусь у жидовской морды… мамка обкарнает – красавцем буду». Обиделся? Правду сказал Павлович, мне нечего обижаться – это не про меня.

– Витя Гуров мчится на велике в Гулькевичи. Жмёт с усилием на педали – поднимается в горку на виадук через железнодорожные пути. На середине виадука, опершись на перила, стоял Лёха Маслов и пристально смотрел вниз. Витёк останавливается и задаёт вопрос:

– Чё, Лёха, шпалы считаешь? – Лёха бровью не повёл.

– Чё, ждёшь, когда товарняк помчится, вагоны считать будешь? – молчание.

– А-а, плюёшь вниз и считаешь, за сколько секунд долетит? – глухое молчание.

Витя машет рукой и продолжает путь дальше, со свистом спускаясь с горки… и на прямой слышит жалобный зов Лёхи… Круто разворачивается, жмёт на педали и взлетает вверх. Лёха спокойно спрашивает:

– Витёк, катишь в Гулькевичи?

– Да! – выдавливает запыхавшийся Витя.

– На обратном пути подхватишь?

– Минимум через три часа…

– Тю… через три часа… своим ходом через час дойду, а через три… самогон пить буду.

– Бля, столько времени потерял… Ну, ты, Лёха, и козёл…

– Только козлы теряют время, а моё со мной.

***

Лето. Мне три года. С любопытством и восторгом наблюдаю разгрузку машины. Из-под лопат рабочих сыпались разные по форме, величине и цвету камешки, создавая удивительное звучание (через год увижу море и обалдею от бесконечного изобилия камушек, а рокот волны и грохотание камней будут притягивать и звать к себе ежегодно).

Я прикипел к этим камушкам, и хотелось о них знать всё, благо, папа был рядом – он руководил разгрузкой и «следил» за мной.

Папа с улыбкой и смехом отвечал на все мои вопросы, и даже на тот, как они получаются.

– Они растут…

– Как картошка? – мне приходилось видеть посадку: по две картошки (в три года научился считать до трёх) и под кустом вырастает много-много.

– Как картошка, – смеялся радостно папа.

В свои планы папу не посветил. Нашёл укромное место, выкопал лунку и «посадил» три белых камешка. Через много времени – папа трижды брал меня купаться на речку, это случалось только по выходным, – я откопал свои камешки и… О! Чудо! Их «выросло» много и разных… и чем больше раскапывал лунку, тем больше находил камешков.

Переполненный восторгом и радостью прибежал к отцу. Он тоже радовался и хвалил меня (от чего родилось первое лёгкое сомнение), мы смеялись, рассыпая «выращенные» мною камешки… Мама бурчала: «Нанесли мусору», – но с лица не сходила улыбка.

Вдруг мне вспомнилось, что от посаженной белой картошки вырастают белые, от розовых – розовые… Мой восторг пропал: не было белых камушков, кроме трёх, были голубые, серые, красные – я увидел неправду… и разревелся. Папа что-то говорил, для меня непонятное, но я чувствовал неправду, кричал «Нет!» и ревел, проливая лужи слёз.

Прошло время. Отец, сестра и я возвращались с огорода, где папа и сестра копали картошку, а меня, как всегда, привязали на поводок… чтоб не залез, куда не нужно, или не докучал многочисленными вопросами… Вечерело…

– Куда прячется солнце?

Папа живо отреагировал, остановился и поднял меня на руки.

– Видишь?.. Оно садится в трубу, – так и было… солнце наполовину вошло в печную трубу на хате деда Панченко. Удивление… и дед Панченко – необыкновенный.

– …Почему?

– Ночью мы спать должны… вот солнце и опускается в трубу – пачкается сажей, чтобы не светить.

– А утром солнце моется?