Гитара или стетоскоп?

На большой медной табличке, до блеска отполированной, витиеватым шрифтом: Берта Мария фон Бреденфельде. На слегка покоробившемся картоне: Моника Трепте + С. Сантов.

Чуть погодя Балтус несколько скованно сидит в комнате, расположенной под самой крышей. У порога он сложил рюкзак, шлем, гитару, кожаную куртку.

Моника гремит в крошечном кухонном углу прихожей чашками, блюдцами, тарелками.

Балтус помаленьку оглядывает комнату.

Так: две кушетки поперек комнаты, над ними на высоте роста взрослого человека что-то вроде панно, такое впечатление, что нарисовано детской рукой. Перед кушетками маленький столик. У стены полка с книжками о дошкольном воспитании, учебниками и книгами по медицине.

«Ага, — думает Балтус, — скорей всего она воспитательница детского сада, а он медик. Ну да, ведь на табличке стояло — С. Сантов. Похоже, я не так уж благоразумно поступил, приняв ее предложение».

Он продолжает осматривать комнату, теперь уже с намерением побольше узнать о ее хозяевах. Рядом с книжной полкой висит красивое старинное зеркало в овальной позолоченной раме, под ним узенький в античном стиле столик, на нем — канделябр, по бокам канделябра — два старинной работы бокала из тонкого стекла.

«Да, во вкусе ей не откажешь», — решает он.

Платяной шкаф стоит как-то непривычно далеко от стены.

Заинтересовавшись, Балтус встает и заглядывает за шкаф.

Там стоит детская кроватка.

Значит, у них есть и ребенок.

«Ах, Балтус, Балтус, снова попал ты не на свой пароход», — думает он и возвращается к своему стулу.

Он чувствует себя очень неловко. Ему вдруг начинает казаться, что он ужасно навязчивый тип. Знакомится с девушкой, сам напрашивается подвезти, за язык-то его никто не тянул, но этого ему мало — вынудил еще и в дом пригласить. «Эх, сейчас бы улизнуть незаметно», — думает Балтус.

Надо бы что-нибудь сказать, что ли. Но что?

Моника все еще занята в кухонном углу.

Он спрашивает:

— Ты одна здесь живешь?

— Ну а если не одна, тебе бы это не понравилось?

— С какой стати?

— Да уж с какой-нибудь.

— Если хочешь, я вмиг исчезну, а то тебе, наверно, еще и нагореть из-за меня может.

— Ну чай-то тебе придется все-таки выпить, что ж, я зря старалась?

Балтус соображает, что бы такое еще у нее спросить, чтобы побольше о ней узнать.

Тут выручить может только прямая наводка, и он спрашивает:

— А если придет твой друг, что тогда? Да тебе еще, наверно, и за ребенком надо идти. «Ну, парень, это ты, похоже, малость перебрал», — спохватывается он.

Моника со смехом отвечает:

— С чего это ты взял?

Моника входит в комнату с подносом и ставит на стол чашки, блюдца, маленькую вазу с печеньем и чайник.

— А ты рассчитывал на что-то другое или я заблуждаюсь? Учти, все, что здесь видишь, тебя не касается. Напьемся чаю, и я помашу тебе ручкой.

Чай они пьют молча.

Через некоторое время Балтус встает и подходит к окну. За садами сверкает озеро, за озером виден Шверинский замок. Балтуса, как и всякого, перед кем неожиданно открывается это зрелище, охватывает волнение.

— Вот чудеса, это же настоящая сказка. А попасть туда можно? — спрашивает он.

Моника подливает в чашки чаю и говорит:

— Если хочешь пройти курс дошкольного воспитания, можешь заглядывать туда целых два года каждый день.

— Так ты, значит, будущая воспитательница, — говорит Балтус, и слова его звучат так, будто он хочет сказать: об этом я с первого взгляда догадался.

— Мимо, — говорит Моника, — я уже воспитательница, вот уже год. — И ответ ее опять звучит как легкая издевка.

Балтус пытается придумать, как бы заставить Монику отнестись к нему менее иронично.

Если так:

— Х-хе, это даже как-то забавно, — говорит он.

— Что же тут забавного? Что ты хочешь этим сказать?

— Да ничего, просто моя берлинская подруга тоже работает воспитательницей.

Моника заинтересованно спрашивает:

— У тебя есть… она действительно настоящая твоя подруга? Вы что, обручены?

— Да я и сам толком не знаю, — говорит Балтус.

— Ну это уж ты врешь.

Балтус погружается в таинственное молчание, что усиливает действие сказанного. Любопытство Моники пробуждено.

— Но послушай, если ты не знаешь, настоящая она тебе подруга или нет, кто же еще может знать?

Балтус приступает к пространному объяснению:

— Мы знакомы с ней с четырнадцати лет. До восьмого класса сидели за одной партой. Я перешел потом в среднюю школу, она после девятого поступила в техникум на факультет дошкольного воспитания. Настоящая подруга? Нет, этого, пожалуй, сказать нельзя, во всяком случае, не в том смысле, какой вкладываешь в это слово ты. Просто мы дружим. Когда у меня возникают какие-нибудь проблемы, я иду к ней, когда проблемы у нее, она идет ко мне, у нас это…

Балтус прерывает свою речь. На лестнице слышны шаги. Через щель между неплотно прикрытой дверью и косяком просовывается маленькая ступня в сандалии. Медленно-медленно дверь отворяется полностью. На пороге стоит стройная худенькая черноволосая девушка, в одной руке — набитая продуктами сетка, в другой — букет цветов.

Она удивленно смотрит на Балтуса.

Моника объясняет ситуацию; указывая на Балтуса, она говорит девушке: