Гитлер

Со времен самоубийства Гели Раубаль Гитлер еще никогда не чувствовал себя таким подавленным. Он потерял своего «Гессерля», как он привык называть Гесса во времена путча и их общего заключения в крепости Ландсберг. Фюрер вызвал к себе рейхсляйтеров и гауляйтеров и объяснил им, что Гесс стал игрушкой в руках астрологов и магнетизеров, заморочивших ему голову. Его письма, отмечал Геббельс, были пронизаны «плохо переваренным оккультизмом»; министр пропаганды возлагал вину за организацию этого бегства на профессора Гаусхофера и жену Гесса. Все беды пошли от его мании «здоровой жизни» и желания «питаться травой». Одним словом, Гесс спятил. Однако Геббельс поостерегся проводить параллель между пищевыми пристрастиями Рудольфа Гесса и привычками Гитлера (который заявлял, что после заката христианства «эстафету подхватит новая религия вегетарианства»).

Разумеется, бегство Гесса не прошло без последствий. В полицейских отчетах, посвященных изучению циркулировавших в народе слухов, прямо говорится о «дезертирстве». В диссидентских кругах родился куплет: «Песенку поет Германия: / Скоро будем мы в Британии. / Только если поспешишь, / Быстро в психи угодишь». Должность заместителя фюрера в НСДАП была ликвидирована. Как и во время кризиса Бломберга, когда Гитлер лично возглавил вновь созданный орган – Генштаб армии, – доверив его послушному Кейтелю, он преобразовал ведомство Гесса в партийную канцелярию, поставив над ней вездесущего Мартина Бормана, вскоре после этого возведенного в ранг министра.

Остается лишь добавить, что вместе с Гессом едва не улетел руководитель партийного отдела по связям с заграницей рейхсляйтер Боле, уверенный, что речь идет о миссии, порученной Гитлером. Именно он переводил для Гесса письма, адресованные лорду Гамильтону.

Еще не прошел шок от этой вести, как свалилась новая. «Бисмарк», задетый английскими торпедами, вынужден был затопить себя вместе с двухтысячным экипажем. После этого случая Гитлер больше и слышать не желал о больших кораблях.

Впрочем, оба эти события недолго занимали внимание публики. Их вытеснили успехи на Крите и умело срежиссированные диверсии, служащие отвлекающим маневром от готовящегося наступления. Захват Крита освещался в «Фолькишер беобахтер»; Геббельс написал статью, в которой говорил об этой операции как о генеральной репетиции перед вторжением в Великобританию. Номер газеты, едва выйдя из печати, был арестован под тем предлогом, что автор совершил серьезный просчет и выдал секретные планы. На самом деле «утечку информации» организовал не кто иной, как сам министр пропаганды! Чтобы усилить впечатление, что он «проштрафился», Геббельс даже не явился на им же созванную пресс-конференцию, не поставив об этом в известность своих сотрудников. «Блеф блестяще удался, – записал он. – Фюрер рад, Йодль в восторге».

15 июня Геббельс неофициально пришел к Гитлеру, воспользовавшись черным ходом: это работало на версию о его «опале». Фюрер объяснил ему, что нападение на СССР будет массированным и крупномасштабным – величайшим в истории. Он не намерен повторять пример Наполеона. Боевые действия, предположил он, займут четыре месяца. С точки зрения материального обеспечения и людских ресурсов возможности русских и немцев несопоставимы. Москва избрала тактику невмешательства, выжидая, пока Европа истечет кровью. Тогда Сталин нанесет удар, выбрав момент, когда Германии ослабеет. Избежать войны на два фронта можно единственным способом – нанести упреждающий удар. Это необходимо еще и потому, что следует освободить людей: непокоренная Россия будет вынуждать Германию постоянно держать в боевой готовности 150 дивизий, тогда как военной экономике нужны рабочие руки; экономику же следует укреплять, дабы США не смогли ничего предпринять против Германии. Основная цель кампании была ясна: низвергнуть большевизм и лишить Англию ее последнего «континентального меча». Никакой реставрации монархии в России не будет; здесь следует установить подлинный социализм. Геббельс заметил, что для каждого нациста со стажем это будет огромным удовлетворением, потому что альянс с Россией «пятнал их честь». «Праведным или неправедным путем, но мы должны выиграть, – заключил Гитлер. – Это единственная возможность. Она справедлива, нравственна и необходима. Когда мы победим, никто не станет интересоваться нашими методами. У нас уже столько всего на совести, что нам нужна только победа; в противном случае весь наш народ, и мы в первую голову, будем изгнаны вон вместе со всем, что нам дорого».

Глава двенадцатая Война Гитлера