ГИТЛЕР, Inc.

Внешне честное и откровенное самообвинение. прозвучавшее из уст видного представителя британского лагеря, не могло, в какой-то степени не усмирить задетую германскую гордость; большие надежды были возложены на книгу, которая своим во­одушевляющим оптимизмом должна была привести в движение «силы воображения», столь необходимые для преодоления «мертвого сезона в западных делах» (121).

На самом-то деле «мертвый сезон», однако, не помешал Кейнсу сразу же беззаботно заняться спекуляциями на рейхсмарке бедной «поверженной» Германии: играя на понижение, он про­давал марки и скупал доллары, внося свой посильный вклад в со­вершавшееся убийство. Правда, в мае 1920 года падение курса немецкой валюты временно приостановилось: на этом Кейнс потерял 13 тысяч фунтов стерлингов. Авторского гонорара и аванса, выданного издательством «Макмиллан» в сумме 1500 фунтов, оказалось недостаточно для возмещения проигрыша; поставив на карту свое доброе имя и репутацию, Кейнс сумел до­биться отсрочки платежа по кредитам, так как директор банка знал его как весьма известную личность (122).

Мяч был теперь на поле Соединенных Штатов, которые вы­дали союзникам кредиты на общую сумму 10 миллиардов долла­ров, 40 процентов которых приходилось на долю британцев. Хотя Британия и сама была военным кредитором, но основная часть ее ссуд, выданных Франции, России и Италии (суммарно около 90 процентов), была весьма низкого качества; само собой понятно, что на мирной конференции Кейнс предложил в каче­стве радикального средства исцеления финансового недуга пол­ное списание этих межсоюзнических долгов (123). Но Америка, решив не отказываться от своих законных требований, решила вытащить ноги из европейского болота. В ходе двух последовав­ших друг за другом голосований в американском сенате (ноябрь 1919-го и март 1920 года) инспирированный сенатором Генри Кэботом Лоджем заговор принес свои плоды — США саботиро­вали мирный договор, предоставив Франции и Британии са­мим улаживать дела со своим немецким соседом. 25 августа 1921 года Америка заключила с Германией отдельный договор, подтвердивший гарантии выплаты Соединенным Штатам кос­венных репараций.

Торпедировав договор, Америка не только преднамеренно сбросила на плечи Британии и Франции тяжкое бремя улажива­ния деликатных репарационных вопросов, но и также осознан­но аннулировала de facto заключенный в 1919 году трехсторон­ний договор между Америкой, Британией и Францией, при­званный защитить последнюю «в случае неспровоцированной агрессии со стороны Германии» (124).

Вильсон, этот старый заржавленный рупор столь многих пу­стых обещаний, Вильсон, который в 1916 году клялся, что не до­пустит вступления Америки в войну, перенес тромбоз во время своей предвыборной поездки по штатам от Канзас-Сити до Такомы в начале 1920 года, которую он предпринял для того, что­бы собрать голоса в пользу активного участия Америки в после­военном устройстве Европы. Президентского кресла Вильсон лишился в 1921 году. Выступая в Омахе, Вильсон, как и многие другие «умеренные», говорил о том, что парижский договор по­сеял семена «следующей, куда более ужасной войны» (125).

Но «четырнадцать пунктов», которыми Германию заманили в ловушку и соблазнили на капитуляцию, не пропали даром.

Сон про Гитлера и расшифровка версальских статей

Торстейн Веблен (1857-1929) был не просто социологом (гениальнейшим на Западе), он был, кроме того, отважным первооткрывателем.

Незадолго до наступления нового столетия он отправился в дальнюю экспедицию, имевшую целью познание эволюцион­ных законов, управляющих жизнью человеческих муравейни­ков. Своими исследованиями он занимался с холодной отчуж­денной тщательностью настоящего энтомолога. Но поскольку человеческие существа в некоторых критически важных ас­пектах отличаются от насекомых, у Веблена возникли значи­тельные методические трудности: как сделать поправку на не­сколько форм человеческого стремления к объединению в агрегаты? Подобно разнообразным членистоногим, люди прибегают к обману, ведут войны, усердно трудятся на благо своего «дома» и с благоговейным трепетом служат своей «мат­ке» — до этого момента уподобление людей муравьям представ­ляется вполне оправданным. Но есть такие вещи, к которым это уподобление неприложимо, — люди делают то, чего никогда не делают насекомые: люди молятся и морально деградируют, а муравьи — нет. Почему?