Гитлер: мировоззрение революционера

Норберт Гётц отстаивает схожий подход, согласно которому распространенная точка зрения, что народную общность можно сбросить со счетов как «простенький миф» или лишь как «обещание» национал-социализма, столь же недостаточна, как и та, что видит в народной общности социальную реальность Третьего рейха[84]. Этот принцип интерпретации «народной общности», пишет автор, имеет во всяком случае то «преимущество, что он относится серьезно к историческим акторам в их самоидентификации и тем самым избегает ловушки герметической аргументации с заранее определенным итогом»[85].

Для самого Гитлера это понятие имело первостепенное значение. Это было «одно из любимых слов Адольфа Гитлера», которое он употреблял невероятно часто[86]. Оно играло важную роль уже в «Майн кампф» <1924 г.>, но «в мышлении рейхсканцлера и фюрера фигура народного единства приобрела по сравнению с ее статусом в „Майн кампф“ еще большее значение»[87]. Гётц полагает, что с политической точки зрения народная общность действительно была мифом и «обетованием» нацистской пропаганды. Однако, продолжает он, такая оценка явно недостаточна в историографической и, в особенности, конструктивистской перспективе. Научный анализ национал-социализма «не может без существенных потерь игнорировать своеобразное использование этого понятия. Изучение истории этого понятия показывает, кроме того, что нацистская риторика народного единства никоим образом не противоречила его политической практике, а была вполне реализована в этой последней»[88]. Понятие «народная общность», полагает Гётц, обозначало «привлекательную и оказывающую мощное воздействие социальную идею»[89].

С этим был согласен Рольф Поль, констатировавший, что «народная общность» была ключевым понятием национал-социализма, и поэтому неверно говорить в данном случае об «общественно-политическом фасаде». Оно и его частичное (символическое и реальное) воплощение, а также, и в первую очередь, обещание золотого будущего были скорее «важнейшими инструментами эмоциональной привязки соотечественниц и соотечественников к нацистской системе правления, нацеленной на согласие и консенсус»[90].

Риккардо Бавай называет «народную общность» экспериментом. Национал-социализм, будучи, по его словам, «политическим модернизмом, испытал нечто социально-технологически новое»[91]. Фактические изменения социальной структуры осуществлялись, правда, в очень узких границах, что связано и с вооружением, подготовкой к войне и военной экономикой. Нельзя, однако, продолжает Бавай, смотреть лишь на «данные социальной статистики»; надо учитывать также опыт и историческую перспективу. И тогда придется констатировать, что в Третьем рейхе, за исключением последних военных лет, в течение продолжительного времени существовало сознание «народного единства». Это сознание, соединенное с «чувством социального равенства и верой в возможность подъема по социальной лестнице, имело вполне реальные последствия, поскольку способствовало принятию обществом нацистского правления»[92].

Хотя споры о значении понятия «народная общность» идут до сих пор, следует согласиться с выводом Шмихен-Акерманна, сформулированным в 2012 г.: «Все подходы к интерпретации, совершенно не учитывающие мощное воздействие и по меньшей мере временный эффект феномена „народного единства“, никогда больше не будут убедительными»[93]. Понятие «народная общность» показывает, что мировоззрение Гитлера, с одной стороны, и воздействие национал-социализма на массы, с другой стороны, были тесно связаны между собой, что и является одним из тезисов настоящей книги. Эта тема была проработана Франком-Лотаром Кролем в 2013 г. Понятие «народная общность», пишет он, было с самого начала «одним из главных, да, пожалуй, и самым главным лейтмотивом» в политической системе координат Гитлера[94]. Кроль подчеркивает, что этим понятием национал-социализм «отчетливо дистанцировался от эпохи господства буржуазии», и ссылается при этом на результаты моих исследований.

Конститутивными элементами мировоззрения Гитлера, подчеркивает Кроль, были «предоставление равных шансов при продвижении по социальной лестнице для представителей всех слоев народных масс, устранение сословных привилегий при занятии профессиональных рабочих мест, улучшение бытовых и жилищных условий для рабочих, а также увеличение продолжительности отпусков и выплат по старости для социально менее обеспеченных» — особенно в рамках создаваемого заново послевоенного порядка в будущем[95]. Все это характеризует «специфический аспект национал-социалистической модернизации, отрицать который может быть позволено лишь в высокой степени идеологически к тому предрасположенному и зашоренному исследователю», констатирует Кроль, направляя свою критику по адресу Ганса Моммзена[96].