Гитлер: мировоззрение революционера

Петер Фрицше проанализировал мои тезисы в 1996 г. С одной стороны, он отвергает критику, которая отклоняет результаты моих исследований о намерениях Гитлера, используя аргумент, согласно которому и в Третьем рейхе продолжали существовать классы, а социальные меры были слишком незначительны. «Поэтому утверждение о том, что в нацистской Германии сохранялось классовое деление или что ассигнования на социальное обеспечение были недостаточны, как это делают критики, не отменяет главного положения Цительманна о концептуализации нацистским руководством самого себя»[130]. И действительно: анализ целей, намерений и мировоззрения Гитлера не может быть опровергнут ссылкой на то, что в социальной реальности Третьего рейха эти цели не были достигнуты или были достигнуты не полностью. Речь идет просто о двух уровнях аргументации и анализа: во-первых, об анализе намерений или целей; во-вторых, об изучении реальных экономических и социальных изменений. И без подробного анализа ясно — на это я прямо указываю во многих местах настоящей книги, — что социальные и политико-экономические цели Гитлера в период с 1933 по 1945 г. были достигнуты лишь частично. Тому было много причин. Одной из них была краткость находившегося в его распоряжении времени, другой — необходимость учитывать те группы, чья поддержка была важна именно во время войны.

Фрицше справедливо указывает и на то, что я использую понятие модернизации не нормативно и не убежден в том, что современность и либерализм неразрывно связаны между собой. «Более того, их [Принца и Цительманна] модель модернизации исключает политические атрибуты — расширение участия свободомыслящих индивидов в общественной сфере, с которыми она всегда ассоциировалась. Действительно, Цительманн сознательно отделяет социально-экономический прогресс от политического либерализма. Отказываясь от нормативных подходов, он стремится к более „безоценочному“ обсуждению модернизации, которая, по его мнению, происходит как в тоталитарных, так и в либеральных режимах. Иными словами, ярлык „нелиберализм“ не должен дисквалифицировать кандидата на звание „модернизатора“»[131]. Это верно описывает мою позицию.

С другой стороны, Фрицше не обходится без критики как моей позиции, так и позиции Гёца Али. Он полагает, что мы путаем средства и цели, поскольку социальная политика была для Гитлера лишь средством для достижения расовых целей[132]. Тем не менее он признает, что я исследовал решающий аспект, на который исследователи до меня не обращали внимания. «Несмотря на это, Цительманн и Принц выявили важнейший аспект национал-социализма, который был упущен историографическим акцентом на нацистской пропаганде, нацистском терроре и нацистском геноциде: степень стремления нацистов к обновлению немецкого общества. Хотя гитлеровский режим не может быть адекватно описан как просто немецкая версия Англии Бевериджа или Америки Рузвельта, нацисты действовали в сослагательном наклонении, экспериментируя, перестраивая, реконструируя, и именно этот дух обновления квалифицирует национал-социализм как модерный»[133].

В 1996 г. Марк Роузман также рассматривал мои взгляды. Подобно многим другим авторам, он, с одной стороны, соглашается с моими эмпирическими выводами о мышлении Гитлера, когда пишет: «Цительманн, несомненно, удивил нас тем, насколько Гитлер был дитя современной эпохи…». И: «Подлинная суть спора и настоящая ценность его недавно опубликованной работы в том, что она бесповоротно показала, что нацисты субъективно и объективно действовали на территории индустриального общества. Аграрные мечты существовали лишь на периферии нацистской мысли. Социальная политика нацистов часто воплощала в себе инновационные ответы на проблемы индустриального общества, ответы, которые иногда шли параллельно, иногда предвосхищали аналогичные усилия в других развитых индустриальных странах и которые в любом случае часто оказывались совместимыми с нормальным функционированием этого общества. Нацистская политика не была дисфункциональной»[134].

С другой стороны, Роузман критикует мои взгляды, используя тот аргумент, что национал-социалистическая народная общность с ее расовым обоснованием означает разрыв с фундаментальными ценностями западных обществ, прежде всего в том, что касается отношений между индивидуумом и коллективом[135]. «Но столь же очевидно, что цели нацистов нельзя рассматривать как во многом аналогичные целям других западных государств»[136]. Этого я, однако, никогда не утверждал. Тут вновь обнаруживается, что в конце концов споры вызывают именно нормативные импликации понятия модернизации, использующего в качестве масштаба западное либеральное общество.

Клаус Хильдебранд, придерживающийся мнения, что цель Гитлера состояла в том, чтобы современными средствами проложить курс к досовременной либо антисовременной утопии[137], считает спор о современном характере национал-социализма результатом разного толкования понятия.