Гитлер: мировоззрение революционера

В беседе с Муссолини 19 июля 1943 г. Гитлер заявил, что он придерживается позиции, что после него не будет более великой личности, которая могла бы справиться с делами лучше, поэтому в этой войне при его жизни должно быть достигнуто решение[1668]. В последних записях, которые под диктовку делал Борман, 25 февраля 1945 г. Гитлер высказался о том, что другие государственные деятели могут рассчитывать на своих преемников, «которые начнут с того же места, где остановился предшественник; это сменщики, которые тем же самым плугом продолжат ту же самую борозду». Сам же он, однако, «постоянно задается вопросом, где среди моих ближайших сотрудников найдется то дарование, которое сможет и дальше нести факел, который однажды выскользнет из моих рук»[1669].

Шейдт сообщает, что Гитлер занялся вопросом преемства после полета Гесса [в Англию][1670]. «В то время Гитлер хотел видеть своим преемником, собственно, уже не человека своего поколения, а человека более молодого. В этом отношении он подумывал о рейхсюгендфюрере [имперском руководителе молодежи] Бальдуре фон Ширахе[1671]. Ему предстояло системно дорасти до этой роли. Между тем сам ход войны принял с зимы 1941/42 г. гораздо более серьезный характер. По-видимому, именно это и сделало также и Шираха неподходящим в глазах Гитлера. Ему нужен был человек, который ни перед чем не остановится и достигнет его уровня в том, что называется отсутствием угрызений совести. В конечном счете его выбор пал на тогдашнего статс-секретаря Гейдриха, которого он охарактеризовал как „человека с железными нервами“. <…> Между тем Гитлер никогда публично не отстранял Геринга в качестве своего преемника, даже когда уже было совершенно ясно, что несостоятельность и провал этого паладина в наибольшей степени привели к проигрышу в войне, да и к провалу самого Гитлера»[1672].

Если Гитлер не считал никого из своих соратников способным стать его преемником, то это не следует рассматривать исключительно как проявление его собственной завышенной самооценки. Видимо, Гитлер также все же знал, что он был единственной интеграционной фигурой в системе господства национал-социализма, которую принял немецкий народ и без которой невозможно было представить существование этой системы. Кершоу убедительно показал, что высокий авторитет Гитлера был обратно пропорционален престижу партии и других нацистских фюреров[1673]. Гитлер, и только он, был интеграционной скрепой Третьего рейха, рядом с ним не мог существовать никто второй, ему подобный. И это делало урегулирование вопроса о правопреемстве невероятно трудным. Неверно, что Гитлер не интересовался этой проблемой или что он не разработал никаких принципов по этому вопросу, о чем свидетельствуют прежде всего приведенные выше высказывания в ходе застольных бесед. Ниже мы рассмотрим подробнее, как Гитлер представлял себе структуру фюрерского государства [РиЬгегБГааГ], и, конечно же, сначала необходимо ответить на вопрос о содержании и обосновании «принципа фюрерства», на который уже было сделано так много ссылок.

б. «Принцип фюрерства»

Основные условия понимания «принципа фюрерства», пропагандируемого Гитлером, мы уже разобрали: это его критика принципа большинства и его теория «исторического меньшинства». В своей речи 27 апреля 1923 г. Гитлер заявил: «То, что нужно нашему народу — это вожди-фюреры, причем не парламентского толка, а полные решимости отстаивать то, что они перед Богом, миром и своей совестью считают справедливым, если будет необходимо, то и против большинства. Если нам удастся выдвинуть таких фюреров из массива нашего народа, то тогда вокруг них вновь будет выкристаллизовываться нация»[1674]. Народ, по мнению Гитлера, «жаждет не решений, принимаемых большинством, а фюреров. Германская империя была создана не решением, принятым большинством, а решением одного человека — Бисмарка»[1675]. Таким образом, Гитлер, с одной стороны, считал, что фюрер должен, если необходимо, пробивать свои решения вопреки воле большинства (сегодня можно было бы сказать, что он должен иметь способности принимать непопулярные решения). Однако, с другой стороны, он исходил из того, что массы желают такого фюрера, которому они могли бы повиноваться.

Между тем, как убедительно доказал Альбрехт Тирелл, сам Гитлер в первые годы своей политической деятельности еще не считал себя таким фюрером, а считал себя предшественником кого-либо другого. Такое самопонимание Гитлера изменилось только после неудавшегося путча в ноябре 1923 г. Когда Гитлер находился в заключении в ландсбергской тюрьме, ему, как пишет Тирелл, стало ясно, что все «личности с фюрерскими задатками», на которых он «опирался с почти слепым доверием», не оправдали ожиданий[1676]. Его самооценка изменилась; теперь он начал рассматривать себя грядущим фюрером Германии. Находясь в тюрьме в Ландсберге, он написал «Майн кампф» и подробно разработал «принцип фюрерства» как альтернативу демократическо-парламентской системе.