Гитлер: мировоззрение революционера

Хотя написанная Фестом биография Гитлера вызвала большое одобрение и по праву называется лучшей биографией Гитлера со времен Буллока[250], его часто неортодоксальные формулировки вызвали значительные возражения. Герман Грамль полагает, что Фест «преувеличивает» модернизирующий эффект национал-социалистического правления «настолько, что это лишает оправдания сам тезис». Главное, полагает Грамль, что Фест приписывает «слишком большую долю изменений осознанной воле к революционизации; недооценивается, так сказать, сопутствующее влияние событий и процессов, которые не были следствием направленной на изменения политики»[251]. Хотя мы не можем согласиться с содержательной частью критики Грамля, он указал на одну проблему в толковании, предложенном Фестом. Из-за того, что Фест недостаточно подкрепляет свой — по сути, правильный — тезис о желаемой и намеренной революционизации и противоречит сам себе, он провоцирует критику со стороны тех, кто, подобно Грамлю, хочет признавать объективно осуществленную модернизацию максимум как проделанную без соответствующих намерений. Именно с этого момента в дело вступает настоящая работа, призванная ответить на вопрос, в конечном итоге оставленный Фестом открытым: был Гитлер сторонником или противником модерна. Заслугой работы Феста остается то, что он прежде всего указал на «парадоксальную» черту программатики Гитлера, т. е. на своеобразную амбивалентность консервативных и революционных моментов в его мировоззрении, стратегии и тактике[252].

Этим специфически амбивалентным характером национал-социализма занимается и Брахер в вышедшей в 1976 г. работе о «Традиции и революции в национал-социализме». Прежде всего, Брахер указывает на решающий вопрос, а именно вопрос о революционном содержании национал-социализма: «Какие элементы идеологии, программатики, структуры целей национал-социализма, кроме техники господства и ее реализации в политике господства, следует называть революционными, если сохранять это понятие из эвристических соображений?» Брахер справедливо подчеркивает, что «уже для Гитлера времен написания „Майн кампф“, для создания его идеологии и программы… с самого начала одной из самых существенных руководящих идей [было] то, что в противоположность левым критикам и правым конкурентам важным, может быть, единственным источником силы и, в конце концов, тайной их успеха у „масс“ были не традиционные, не консервативные, не буржуазные подход и содержание этого движения». Этому выводу Брехера соответствует и базовый тезис настоящего исследования, в котором показана самоидентификация Гитлера как революционера и дается ключ к объяснению привлекательности и эффективности воздействия национал-социализма на массы. В другой статье Брахер пишет, что Гитлер «как идеолог и как политик, как суверенный манипулятор целями и средствами того движения, конечно же, [был] революционером. Если можно назвать революционером того, кто способен соединить радикальную концепцию изменения со способностью к мобилизации необходимых сил, то тогда можно назвать Гитлера даже архетипом революционера»[253].

Другие авторы в последние годы также присоединились к этому взгляду и называют Гитлера революционером. Ойген Вебер в статье 1976 г. («Revolution? What revolution?»). Главным образом он критикует, правда, инструментализацию понятия революции в исторической науке вообще, но выступает, по сути дела, против недифференцированного и не отрефлексированного употребления этих понятий. Он критикует в основном односторонний захват понятия революции марксизмом, который признает таковой только «левую» и «хорошую» революцию, а все остальные революционные движения дисквалифицирует как контрреволюционные. Фашизм, и особенно национал-социализм, пишет автор, это не контрреволюция, а альтернативная форма революции, конкурирующая с коммунистической[254].